Кирилл Еськов - Америkа (reload game)
А когда выпущенная им из рук огненная змейка, проползши вдоль всей палубы, юркнула в трюм, чтоб ужалить там во сне почивающий в носовом отделении флегмит, ему отчего-то припомнилось вдруг: "Гектор был вовсе не герой, а нормальный человек - потому-то Трою и сумели взять, только когда его убили". Он написал это когда-то в своем вступительном сочинении в Школу навигаторов, удивительным для себя образом не схлопотав за то неуда. Вот и сам он тоже - ни разу не герой, просто он хорошо умеет считать, как и положено немцу-преферансисту.
- ...Ну? Чего он медлит? - Прянишников, привстав в шлюпке, чувствовал, как его начинает колотить дрожь, почище, чем тогда, под артиллерийским огнем на "Варяжском госте": "восьмерки Королевской регаты" неумолимо приближались, а взрыва всё не было и не было. - Дядя Сэм?..
Он перевел взгляд на боцмана и осекся, разглядев выражение его лица: краше в гроб кладут.
- Это не он медлит. Это - запал: что-то там пошло наперекосяк...
- Но как же так?
- Да по тысяче причин! Запалы, брат, штука тонкая... Что ж ты творишь-то, Никола Угодник?! - воззвал тот непосредственно к небесному покровителю Нэйви. - Чтоб такой план - и по такой ерунде прахом пошел!..
...Шмидт и сам уже поставил беспощадный диагноз: что-то пошло не так с запалом, и исправлять это "что-то" - поздно: шлюпки с американскими десантниками приблизились уже на пистолетный выстрел.
Ему отчего-то захотелось не выматериться в небеса, почерпнутыми некогда от Дяди Сэма морскими загибами, Большим и Малым, а по-детски всхлипнуть: "Так нечестно!.." Ведь он так здорово всё рассчитал, без единой ошибки! Эх, немец-перец-колбаса... преферансист хренов... а у богов-то ведь - весьма своеобразное чувство юмора, об том и вся "Илиада"...
Еще раз смерил взглядом дистанцию до шлюпок - сперва до американских, потом до своей, - и, медленно-медленно вытянув из кобуры табельный "калаш", направился к ведущему в трюм люку. В голове его, вместо чего-нибудь приличествующе-возвышенного, вертелся дурацкий стишок-дразнилка: "Мичман Шмидт из пистолета хочет застрелиться"; совершенно не хочет - но что ж поделаешь, коли так карта легла!
...Когда впереди ахнул-таки взрыв и "Варяжский гость" стал стремительно уходить носом в воду канала, Дядя Сэм, стащив с головы матросскую шапочку и размашисто перекрестясь, выдал в пространство эпитафию:
- Эх, какой мог бы быть командир - второй Евдокимов! Да что там - "второй": первей первого! Но вот ведь оно как...
Огляделся окрест - и узрел еще одно, несущееся к ним на всех парах по приморской железнодорожной ветке, подтверждение незаурядных стратегических дарований погибшего мичмана: странного вида поезд из паровоза с двумя платформами, спереди и сзади.
- ...Ну как - достаем до них?
- Похоже, достаем - хоть и на пределе дальности! - и складная подзорная труба коммандо-сержанта Таанта вернулась от инженер-лейтенанта Штромберга (поднятого по тревоге и не успевшего толком экипироваться) обратно к хозяину. - Этот ваш командующий, Шмидт, и в самом деле здорово всё рассчитал, решпекты ему! Снарядов вот только у нас маловато - три штуки всего...
- А ты когда-нибудь раньше стрелял из этой штуковины?
- Не довелось, - честно признался инженер-лейтенант. - Начальство вечно экономит: "Да ты хоть знаешь, тевтонская твоя душа, сколько деньжищ каждый такой снаряд стоит?"
- Армия!.. - с невыразимым презрением откликнулся коммандо-сержант - Ладно, разберемся как-нибудь, с божьей помощью...
Первый снаряд лег с перелетом, второй - с недолетом.
- Вилка! Уже неплохо! - сообщил инженер-лейтенант, но особой уверенности в его тоне не чувствовалось.
- Ага. Снаряд вот только остался - последний... - процедил тлинкит. - Слышьте сюда, сеньоры канониры! Промажете еще раз - расстреляю перед строем, за саботаж в боевой обстановке, поняли-нет? Властью, данной мне на такой как раз случай главкомом Шмидтом. Давайте-ка, голуби, поднатужьтесь - за ридну Техасщину!
Наводчик с заряжающим опасливо оглянулись и с удвоенным усердием прильнули к своим механизмам: хрен его поймет, шуткует-нет? - ведь если то, что болтают вполголоса про этих головорезов в черных анораках, правда хоть на треть... И неизвестно, что тут повлияло - тлинкитское ли напутствие, или то обстоятельство, что Штромберговы артиллеристы и сами уже естественным образом пристрелялись по практически неподвижной цели (фрегат "Йорктаун", на который была возложена задача освободить канал от затопленного "Варяжского гостя", был и сам лишен свободы маневра), - но последний снаряд лег в точности как надо.
- Отлично! Можете ведь, когда захотите!.. Эй, а чего это он на плаву остается? - непорядочек, парни!
- Ну, у нас все-таки не наваронское "Вундерваффе", сеньор коммандо-сержант! Но попало ему крепко, уползает на бровях... Эх, сейчас бы еще снарядиков, хоть парочку!
...Надо полагать, фельдмаршал Суворов - известный мастер штыка, маневра и афоризма, отчеканивший некогда: "Один миг решает исход баталии, один час - успех кампании, один день - судьбу империи" - навряд ли бы сумел отыскать лучшую иллюстрацию этой своей максимы, нежели день 14 октября 1861 года, состоявший из тех мигов и часов чуть менее, чем полностью. Империи, правда, обычно осознают судьбоносность подобных дней с изрядным опозданием - но это уж их, империй, проблемы.
53
- Ваш пропавший человек, Виктуар, найден убитым в заброшенном баре "Кондор", у порта: пуля в глаз, в упор. Вместе с ним - еще три трупа, тонтон-макуты: полицейская форма, подложные полицейские удостоверения, всё такое... Там, похоже, была перестрелка, но медэксперты полагают, что вашего Шелленберга застрелили несколько раньше, чем тех троих; видимо, его привезли туда уже мертвым. На месте, однако - судя по следам - были еще люди, минимум двое; нет ли у вас версий - кто бы это мог быть?
- Нет, Фридрих. Пока, во всяком случае, нет. Но нам это тоже очень интересненько, и мы этого дела так не оставим - можешь не сомневаться.
- Да, и еще одно: странное покушение на другого члена этой вашей экспедиции, Расторопшина. Покушавшийся был полным лопухом, и Расторопшин, получив пулю в плечо, уложил того на месте. Вполне возможно, тут есть связь, но нам сейчас, как ты догадываешься, копаться в этом недосуг: убитый - тоже иностранец, пока не опознан и, как я предчувствую, и не будет; Расторопшин же - отставной оперативник русской военной разведки, наследил, надо полагать, по всему ихнему Ближнему Зарубежью так, что мама не горюй, и ликвидацию его мог затеять кто угодно по тысяче тамошних причин... Хотите - займитесь этим делом сами, я тогда дам отмашку нашим; нароете чего-нибудь - дайте знать, о'кей?
