Альфред Ван Вогт - Слэн
Глава 14. Триумф золотой богини
Ручей струился и пенился. Лоони сидела в траве за ним и собирала свои волосы. Она сняла одежду, и длинная, худая форма однажды умершего тела сверкала коричневым и белым на солнце. Лоони выждала теперь и склонилась над краем воды, всматриваясь в свое отражение. И рассмеялась, не совсем разочарованная.
Тело, которое она заняла, после недели тщательного выставления под теплые лучи солнца начинало выказывать самостоятельную жизнь. Волосы, так щедро вычищенные и приглаженные гребнем, сверкали темным сиянием. — Зеленые глаза оглядывали их крепнувшим взглядом, вода отражала их, как будто два изумруда сияли там мягким светом. Лицо… Лоони вздохнула. Она сделает его получше, но этого недостаточно. Оно было скуластым и очень простым.
Она все еще вглядывалась в него, как вдруг неожиданно почувствовала приближающееся присутствие. Она подняла голову. В десяти футах от нее над водой мелькнула голубизна, крутящаяся тень света и цвета, и тень, пришедшая из ниоткуда, приняла жизненную форму богини Инезии. Маленькое, подтянутое, обнаженное тело, казалось, уравновешивается на мгновение, а затем, как проявлялся весь процесс материализации, это полупадение, полупрыжок в воду.
Без спешки Инезия вышла из круга от мели. Так как Лоони смотрела насмешливо, Инезия вскарабкалась на берег и села в траве в двух ярдах от нее. Инезия сказала презрительно:
— Ты думаешь, что поступила очень умно, не так ли, дав ему кольцо власти?
Лоони пожала плечами. Она уже решила ответить, но внезапно переменила свое намерение. Большинство из заявлений Инезии были риторическими, и были направлены на то, чтобы вызвать ответы. Она изучила безмятежное лицо богини. Было что-то в нем такое, что говорило о торжестве. Лоони сказала мягко:
— Так он подписал приказ о моей смерти. Я знала момент, когда ты материализуешься. Как долго же мне жить, Инезия, дорогая?
Безмятежность богини рассыпалась в звонком смехе.
— Не думаешь ли ты, что я скажу тебе это?
— Тогда, — сказала Лоони, — я буду продолжать, словно этого никогда не будет.
Наблюдать за исчезновением выражения самодовольства на изнеженном лице Инезии было крохотной победой. Поэтому сочный голос огрызнулся:
— По крайней мере, я могу уничтожить твое истинное тело, если пожелаю.
Чувство победы угасло. Лоони задохнулась.
— Ты хочешь сказать, что еще не уничтожила его?
Она заставила себя остановиться. Она дрожала, похолодев от ужаса. Ее истинное тело! Глупо было даже думать от этом теперь, когда она не свободна оставить это, но она не могла помочь ему. Веря, что оно уже уничтожено, она отбросила все сомнения и руководствовалась действительностью.
Но теперь то, что ее тело, представляющее огромную красоту, которая привлекала и удерживала могучего Пта и было полюсом божественного могущества, — все это требовало захватить его, если она успеет ударить достаточно быстро. Она сказала хмуро:
— Ты умнее, чем я предполагала, Инезия, но недостаточно умна. Я живу или умираю с Пта.
— Это будет смерть… скоро, — холодно сказала другая женщина. — Пять чар из семи уже разрушены. Я думаю, что его подозрительность пробудилась, но это уже не имеет значения.
Моя сеть накинута на него; и даже шестая защита уже готова пасть. Для этого я разработала великолепный маленький план, аннулирующий любую независимую мысль, которую он захочет реализовать. Новый план… в действительности очень старый, он сформировался у меня в уме давно и будет осуществлен через день или два. Я полагаю, — закончила Инезия, — что таким образом я положу конец любой твоей надежде перестроиться на основе вернувшейся силы и свободы.
Лоони устало села. «Тет-а-тет» был путем для интервью, в котором принимала участие Инезия, путем к победе. Она позволила молчанию продлиться, пока не почувствовала себя лучше. Потому что ее победа не была настолько большой, насколько это могло показаться. За неделю, в течение которой она ждала прихода Инезии, вынужденно придерживаясь воды, потому что прийти оттуда легче, она измоталась. Характер золотоволосой богини был до смешного, тщеславный.
Собственная жизнь Лоони была бы невыносимой, если бы ее не скрашивали периодические посещения, во время которых Инезия рассказывала о своих победах.
Лоони сказала спокойно:
— По правде говоря, я не верю, что он сможет организовать успешное вторжение в этих вулканических горах. После всех мучений ты семь раз попытаешься достигнуть кресла Пта, и семь раз армия потерпит неудачу.
Инезия сделала нетерпеливый жест. Ее горло издало звук, нарушивший тишину этого места. Сначала Лоони прислушивалась к нему, только смутно догадываясь. В тоне было что-то другое, констатация достижения, которое уже свершилось, и имело сейчас кульминацию, с видимым триумфом.
Через один или два дня, сказала Инезия, ее план сработает. Истиной должен быть один или два дня, назад. Или, возможно, это происходит сейчас, в это время, пока она говорит. Что она сказала?
— …Он прочитал лекцию на следующий день после прибытия на фронт десяти тысячам маршалов и их женам. Я была одной из жен. Все, что он говорил, совпадаете моими собственными мыслями относительно военной стратегии: возможность усилить существующую пропорцию между числом грузовых скриров и гримбов. Это особенно интересно потому…
Инезия запнулась. Она заулыбалась. Затем произнесла сладчайшим голосом:
— Только ты, моя дорогая Лоони, знаешь об этом. А твой язык опечатан, не так ли, милая? Но ты узнаешь, что я имела в виду, когда сказала тебе, что ключевое слово — Аккадистран.
В невыносимой ненависти Лоони сказала:
— Дьяволица! Ты немыслимая убийца!
Чудесный мелодичный смех прозвучал в ответ на ее слова. Смех перерос в грубый саркастический хохот, который не оставлял сомнения, что его обладательница имеет безжалостный ум и душу. Холодно Инезия сказала:
— Какие мы сентиментальные! Что мы можем поделать, если человеческое существо умирает за несколько лет до своего естественного конца.
Она лежала, откинувшись спиной на траву. Несовершенное тело мерцало белым светом в лучах утреннего солнца. Но глаза напоминали голубые льдинки, когда она глядела вдоль ручья и долины, что простиралась до северных холмов.
Она, казалось, углубилась в созерцание скрира Лоони, который стоял, как какая-то огромная ловящая рыбу птица, раз за разом погружая свою длинную шею в поток и каждый раз извлекая оттуда серебристо-белую рыбу.
Лоони показалось, что она может прочесть мысли, которые были у Инезии, глядевший на птицу. Но было очевидно, что золотая богиня решала что-то более сложное, чем попытка нарушить управление животным.
