Айзек Азимов - Академия. Классическая трилогия
— К-как ты сюда попала? — отчетливо выговаривая каждое слово, спросил Мунн, стараясь не показывать, как у него зубы стучат.
— Очень просто. Просто пришла в ангар со своим чемоданчиком и сказала: «Багаж мистера Мунна», а служащий только ткнул пальцем в корабль, и все.
— Мне придется, милочка, отвезти тебя домой, — объявил Мунн и почувствовал, что этот вариант его даже обрадовал. В конце концов — он же не виноват, что так вышло.
— Вы не сможете этого сделать, — спокойно отозвалась Аркадия. — Это привлечет внимание.
— Ч-что?
— Вы все отлично понимаете. Вся затея с вашим полетом на Калган задумана, потому что для вас вполне естественно отправиться туда и попросить разрешения на посещение дворца, чтобы просмотреть записи Мула. Чтобы все продолжало выглядеть естественно, вам не следует привлекать к себе лишнего внимания. А если вы отправитесь назад, чтобы отвезти домой девочку-«зайца», такое даже по телевидению объявят, это точно.
— А о-откуда т-ты знаешь п-про Калган? Ч-что за ш-шутки такие?
Он никак не мог заставить себя поверить — да и кто бы поверил? И кто бы мог признаться — кому бы то ни было?
— Я все слышала, — спокойно объяснила она, — через приемник. Я все знаю, так что вам просто придется взять меня с собой.
— А отец? — Мунн ухватился за последнюю соломинку. — Он-то ч-что по-одумает? Ч-что тебя п-похитили, убили!
— Не подумает. Я оставила ему записку, — безжалостно вырвав соломинку из руки Мунна, объявила Аркадия. — Думаю, он понял, что шума поднимать не следует. Наверное, очень скоро вы получите космограмму от него.
Мунну нечего было возразить, тем более что ровно через две секунды после этих слов раздался оглушительный писк сигнала приемного устройства космопочты.
Аркадия кивнула и сказала:
— Клянусь, это от папы.
Послание было короткое и адресовано Аркадии. Там говорилось:
«Спасибо за прекрасный подарок. Желаю хорошо провести время».
— Вот видите, — довольно улыбнулась Аркадия. — Четкие инструкции.
Хомир постепенно привык к девочке. Пожалуй, он даже был рад, что она здесь. Порой он удивлялся, как мог без нее обойтись. Она болтала без умолку. Ее все удивляло. А самое главное — она ни капельки не боялась! Она знала, что Вторая Академия — их враг, а все остальное ее ни капельки не волновало. Она знала, что на Калгане их вряд ли встретят с распростертыми объятиями, но и это ее не пугало. Она просто дождаться не могла, когда, они туда доберутся.
Может быть, все это потому, что ей было всего четырнадцать.
Как бы то ни было, недельный полет превратился для Мунна в непрерывную увлекательную беседу с Аркадией вместо мучительных размышлений наедине с самим собой. Не сказать, конечно, чтобы это были очень умные разговоры, поскольку состояли они в основном из собственных соображений Аркадии на тот счет, как лучше всего охмурить повелителя Калгана. Это было бессмысленно, но занимательно, поскольку все свои доводы Аркадия высказывала с потрясающей самоуверенностью.
Хомир, к своему удивлению, обнаружил, что ласково улыбается, выслушивая ее заявления, хотя и понимал, что у девочки полная путаница в голове относительно истории Галактики.
Настал вечер перед последним прыжком через гиперпространство. Звездочка Калгана ярко горела на фоне других редких звезд бескрайнего космоса. Телескоп корабля увеличил изображение, но все равно до Калгана было еще очень далеко.
Аркадия, закинув ногу на ногу, сидела в удобном кресле. На ней были облегающие брючки и довольно приличная рубашка, принадлежавшая Хомиру. Ее собственная одежда была выстирана и выглажена, приготовлена к посадке.
Она спросила:
— Я вам говорила, что собираюсь писать исторические романы?
Она была в полном восторге от путешествия. Хомир умел слушать, а ей только того и надо — ведь это так здорово — разговаривать с умным человеком, который тебя понимает.
Она продолжала:
— Я прочитала целую уйму книг о великих людях из нашей Академии. Ну, знаете — про Селдона, Гардина, Мэллоу, Деверса и всех остальных. Ваши книжки про Мула я тоже читала, только… знаете, не очень-то приятно читать те места, где описываете», как Академия проигрывала. Гораздо приятнее читать истории, где не описываются поражения и трагедии.
— Наверное, приятнее, — улыбнулся Мунн, — но ведь тогда нельзя считать эти истории правдивыми, не так ли, Аркади? Чтобы тебя высоко оценили профессионалы, нужно писать правду.
— Да ну! — махнула рукой Аркадия. — Кому она нужна — оценка профессионалов?
Аркадии все больше нравился Мунн. Вот уже несколько дней он называл ее исключительно Аркади, как она попросила, и ни разу не сбился.
— Мои романы будут захватывающие, потрясающе увлекательные, их все будут покупать, и я стану знаменитостью. Какой же смысл сочинять книжки, если они не будут нарасхват и ты не станешь знаменитостью? Вот уж ни капельки не хочу, чтобы мои книги читали всякие там занюханные лысые профессора! Нет, мои книжки будут читать все, все на свете!
Глаза ее потемнели от удовольствия. Она поджала под себя ноги, взъерошила волосы и продолжала:
— Нет, серьезно, как только папа меня отпустит, я обязательно слетаю на Трентор, чтобы собрать побольше материала о Первой Империи. Между прочим, я на Тренторе родилась, знаете?
Он знал, но спросил:
— Вот как? — стараясь вложить в вопрос побольше искреннего удивления. Вознагражден он был чем-то средним между восторгом и презрением:
— А-га! Моя бабушка… — ну, вы знаете, Байта Дарелл, уж про нее-то вы наверняка слышали, когда-то попала на Трентор вместе с моим дедушкой. Вот там-то они и остановили этого подлеца Мула, когда вся Галактика уже была у его ног, ну а мой папа и моя мама туда полетели, как только поженились. Я там родилась и еще немного жила там, а потом мама умерла, а мне было тогда только три года, и я почти не помню про Трентор. А вы там были, дядя Хомир?
— Нет, не сказал бы, — невпопад ответил Мунн. Мысли его были далеко, поскольку Калган был уже совсем близко.
— Ну это же, наверное, потрясающе романтичный мир! Папа говорил мне, что при Станнеле V там жило больше людей, чем сейчас, наверное, в целых десяти мирах! Он рассказывал, что это был большущий мир, целиком одетый в металл, — один громадный город, и он был столицей Галактики. А теперь там одни руины — но уж наверняка — величественные! Ой, как бы мне хотелось туда попасть! Ну, правда… дядя Хомир!
— Да?
— А почему бы нам не слетать туда, когда мы все, что нужно, сделаем на Калгане?
Лицо его перекосилось от испуга:
— Что? Вот этого, пожалуйста, не надо. Мы не на прогулку летим. У меня важные дела. Не забывай об этом.
— А разве там нет важных дел? — воскликнула она, сдвигая брови. — Да ведь на Тренторе наверняка целая куча бесценной информации. Или вы так не думаете?
— Нет, я так не думаю. Он встал с кресла:
— А теперь, будь добра, пусти меня к компьютеру. Нам осталось сделать последний прыжок, а потом мы еще поболтаем.
Как ни боялся он посадки и всего, что за ней последует, одна мысль его все-таки радовала — ему до смерти надоело спать на жестком металлическом полу, кутаясь в собственную куртку.
Расчеты оказались несложными. В пособии под названием «Популярный учебник навигации» маршрут от Академии до Калгана был объяснен четко и ясно. Раздался легкий щелчок. Корабль преодолел временной барьер. Прошел последний световой год их путешествия.
Солнце Калгана теперь стало действительно похоже на солнце — большое, яркое, желто-белое. Но они недолго на него смотрели — иллюминаторы с солнечной стороны автоматически зашторились.
Еще одна ночь — и они на Калгане.
Глава двенадцатая
Лорд
История Калгана на фоне истории других миров была поистине уникальна. К примеру, история Терминуса — это непрерывное возвышение, история Трентора — это постепенный, но неумолимый упадок. Но Калган…
Вначале Калган снискал себе славу лучшего галактического курорта — это было за два столетия до рождения Селдона. Там развилась настоящая индустрия развлечений. Калган качал в свой карман миллионы — и все за счет организации отдыха.
И это была исключительно стабильная индустрия. Самая стабильная в Галактике. Вокруг рассыпались в прах миры, а на Калган не упало ни одной пылинки. Дело в том, что, как бы плачевна ни была экономика и культура окружающих секторов Галактики, там во все времена существовала какая-никакая элита, а элита во все времена считала и считает получение удовольствий наградой за само свое существование.
Поэтому дела Калгана шли прекрасно. Он верно служил и разодетым, надушенным щеголям из имперской камарильи, сопровождаемым кокетливыми, блистательными дамами, и грубым горластым диктаторам, правившим огнем и мечом в захваченных в кровавых схватках мирах, — их сопровождали такие же неотесанные, как они сами, жены, и пузатым толстосумам из Академии, прибывавшим с пышнотелыми, ярко накрашенными любовницами.
