Джон Уиндем - Том 4. Чокки. Паутина. Семена времени
Джанет ощущала сквозь платье холодную кожу робота, однако сейчас ее это уже не тревожило. Какие крепкие у Эстер руки!
— О, Эстер, что бы я без тебя делала?! — Помолчав, Джанет мрачно прибавила: — Я знаю, о чем думает доктор. Он считает, что в один прекрасный день я полностью лишусь сил и умру от слабости. Эстер, я не хочу умирать! Не хочу, не хочу…
Робот принялся укачивать ее, будто раскапризничавшегося младенца.
— Успокойтесь, милая Джанет. Все в порядке. Не надо думать о смерти. И плакать тоже не надо. Ведь вы же не хотите, чтобы хозяин застал вас в слезах.
— Не хочу, — подтвердила Джанет.
Продолжая держать ее на руках, Эстер направилась к лестнице на второй этаж.
Робот за стойкой поднял голову.
— Я хотел бы узнать, как моя жена, — сказал Джордж. — Я звонил вам около часа назад.
На лице робота тут же появилось выражение профессионального сочувствия.
— Я помню, мистер Шэнд. Понимаю вас. Вам повезло, что домашний робот так быстро сориентировался и связался с нами.
— Я попробовал найти ее врача, но его не оказалось дома.
— Не волнуйтесь, мистер Шэнд. Вашу жену обследовали; к тому же мы располагаем всеми материалами из клиники, в которой она лежала в прошлый раз. Операция назначена на завтра, однако она, разумеется, не состоится без вашего согласия.
— Я могу повидать врача, который лечит Джанет?
— Сожалею, но его в настоящий момент нет в клинике.
— А операция необходима? — спросил Джордж, помолчав.
Робот утвердительно кивнул:
— Ваша жена слабеет день ото дня, не так ли? Возможны два варианта. Либо вы соглашаетесь на операцию, либо она будет страдать, пока не умрет.
Джордж пристально поглядел на робота.
— Понятно, — проговорил он, взял дрожащей рукой шариковую ручку и подписал бланк, который услужливо пододвинул робот, после чего уставился невидящим взором на стол. — Какие… у нее шансы?
— Очень и очень хорошие, — сообщил робот. — Конечно, полностью исключить риск нельзя, однако вероятность успеха в данном случае составляет семьдесят процентов.
Джордж вздохнул:
— Я бы хотел повидать ее.
Робот нажал на кнопку вызова.
— Увидеть вы ее увидите, но постарайтесь не беспокоить. Она спит, и сейчас ей лучше не просыпаться.
Ничего не поделаешь, сказал себе Джордж. Домой он ушел, ободрённый улыбкой на лице спящей Джанет.
На следующий день, где-то после полудня, ему на работу позвонили из клиники. Операция прошла успешно. Беспокоиться больше не о чем. Врачи говорят, что теперь все будет в порядке. Нет, посетители к Джанет пока не допускаются. Может быть, через несколько дней. Однако волноваться не стоит, страшное позади.
Рассчитывая, что однажды ему разрешат навестить жену, Джордж звонил в клинику каждый день, однако всякий раз натыкался на вежливый, но твердый отказ. А на пятый день после операции Джорджу сообщили, что Джанет выписалась и отправилась домой. Он не ожидал ничего подобного, полагая, что восстановительный период растянется на несколько недель. Джордж убежал с работы, купил букет роз и примчался домой, нарушив по дороге с десяток правил уличного движения.
— Где она? — спросил он у открывшей дверь Эстер.
— В постели. Мне кажется, будет лучше, если… — Конца фразы Джордж не расслышал, ибо в мгновение ока взлетел по лестнице.
Джанет лежала в постели, из-под одеяла виднелись лишь голова и перебинтованная шея. Джордж поставил цветы на прикроватную тумбочку, нагнулся и нежно поцеловал жену.
— Джордж, милый, она тебе не сказала? «— Во взгляде Джанет читалась тревога.
— Кто и что должен был мне сказать? — Он сел на край кровати.
— Эстер. Она пообещала, что скажет. Джордж, я не собиралась этого делать, даже не думала… Но Эстер настояла. Мне надоело быть слабенькой и несчастной, я захотела стать сильной. Наверно, я до конца не понимала… Эстер…
— Успокойся, милая, успокойся. — Джордж улыбнулся. — О чем ты говоришь? — Он нащупал ее руку под одеялом.
— Джордж… — начала Джанет.
— Какая холодная у тебя рука, — перебил Джордж. — Как будто… — Его пальцы поднялись повыше, глаза изумленно расширились. Он вскочил, сорвал с Джанет одеяло, приложил ей ладонь к груди — а потом отдернул, словно обжегся. — Господи! Нет!
— Милый, я…
— Нет! Нет! — Джордж повернулся и выбежал из спальни.
На площадке царил полумрак. Джордж споткнулся и кубарем покатился вниз по лестнице.
Эстер наклонилась к лежавшему на полу в гостиной Джорджу, осмотрела тело. Количество повреждений и непрочность костяка, который их получил, серьезно подействовали на ее блок сочувствия. Она не стала трогать Джорджа, а подошла к телефону и набрала номер.
— «Скорая»? — Эстер назвала фамилию и адрес хозяев. — Срочный вызов. Судя по всему, времени в обрез. Несколько сложных переломов; вдобавок бедняга, похоже, свернул себе шею. Нет, с головой, кажется, все в порядке. Да, гораздо лучше, иначе он останется инвалидом до конца своих дней. Не забудьте бланк. Все будет в порядке, жена обязательно подпишет.
ДИКИЙ ЦВЕТОК
Wild Flower
Только не мисс Фрей — кто угодно, но не Фелисити Фрей! Пусть другие вскакивают от звонка будильника, смывают с лица паутину сна, быстро одеваются и с нетерпением ждут, когда закипит кофе. Пусть они его пьют, обжигаясь, затем бегут по своим делам, словно роботы на батарейках, чтобы заключать новые сделки и вершить великие дела…
Пусть они это делают, но не Фелисити Фрей. Ведь сегодня — это продолжение вчерашнего дня, а сегодня и вчера составляют то, что называется жизнью. Жить — значит не просто тикать, как стенные часы. Жизнь — это что-то непрерывное, в чем ничто не повторяется, что-то, о чем надо помнить всегда, и во сне и наяву. Ведь она может продлиться совсем недолго…
Вот поэтому-то не надо спешить.
Мисс Фрей и не спешила — она не бросалась очертя голову в новый день, а, проснувшись на заре, лежала неподвижно, слушая пение птиц и наблюдая, как светлеет небо. Когда птицы замолкали и отправлялись на ежедневные поиски пищи, мир становился почти беззвучным, и Фелисити испытывала беспокойство. Затаив дыхание, она ожидала хоть какого-нибудь звука, чтобы убедиться, что все в порядке, что мир еще не прекратил свое существование, как это может случиться однажды.
Возможно, даже сейчас, в эту самую минуту, где-то на земле поднимались к небу столбы дыма, извивающиеся как щупальца Медузы, отмечая собой начало той тишины, которая явилась бы концом мира. Эти столбы всегда присутствовали в подсознании Фелисити, она уже давно ненавидела и боялась их, так как они были для нее символом победившей Науки. Может быть, Наука и являла собой что-то замечательное, но для Фелисити она была врагом всего живого на свете. Она была для нее каким-то кристаллическим образованием на обнаженной коре мозга, чем-то бесчувственным, бессмысленным и вместе с тем страшной угрозой, которая внушала ей страх так, как огонь внушает страх животным.
