Крис Мориарти - Одиночка
Переулок сделал последний поворот, и Ли оказалась в узком дворе прачечной. Если бы она остановилась и оглянулась, то, возможно, потеряла бы ту нить памяти, по которой следовала. Но она не оглянулась. Она наклонила голову, прошла через двор и безошибочно, как почтовый голубь, свернула в третий подъезд. На стене был выключатель, но гораздо ниже, чем она помнила. Она нажала на него. Свет не зажегся.
Ли поднялась по лестнице в темноте, узнавая знакомый скрип ступеней под ногами, и остановилась на третьем этаже, прямо под откосом крыши. Последняя часть пролета заканчивалась у чердачной двери. Дверная панель из вируфлекса пропускала немного света на площадку. Этого света было достаточно, чтобы Ли могла разглядеть ящик с пустыми бутылками из-под молока и пива, всегда стоявший у дверей квартиры. А у дальней стены стоял прислоненный к ней велосипед. Ли могла поклясться, что помнила, как каталась на нем.
«Где ты?» – спросил Коэн, неожиданно резко появившийся у нее в голове.
Она скривилась в гримасе. Ей вовсе не хотелось, чтобы Коэн знал об этом.
«Не твое дело», – ответила она.
«Корчов ищет тебя».
«Я – занята».
«А что ты делаешь? »
«Если бы я хотела, чтоб ты знал, то уже сказала бы. А сейчас оставь меня в покое. И на этот раз я вовсе не шучу».
Наступила подозрительно долгая пауза. Затем он сказал: «Хорошо. Только не натвори глупостей».
Сверху послышались чьи-то тяжелые шаги, и Ли повернулась к чердачной двери. Дверь открылась, впустив внутрь волну влажного плотного воздуха. Мужчина в уличной одежде и домашних тапках прошлепал мимо Ли вниз по лестнице, подозрительно косясь на нее. Под мышкой он держал зарезанного каплуна, и его рукав слегка запачкался кровью: то ли он порезался сам, то ли эта была кровь птицы. Ли подождала, пока дверь ниже этажом не закрылась. Затем она повернулась, постояла минуту и постучала в дверь.
Замок открылся, и с обратной стороны двери брякнула цепочка. На площадку проникла полоса света шириной в палец. Худое ирландское личико смотрело в щель.
Сердце Ли застучало сильнее от удовлетворения и разочарования. Это была не она. Слишком молодая.
– Я ищу Мирс Перкинс, – сказала она.
Девочка отпрянула, и Ли увидела ребенка, схватившегося за девочку.
– А что вы продаете? Хотя какая разница, нам ничего не нужно.
– А я ничего и не продаю.
Девочка открыла дверь еще на несколько сантиметров.
– Ой, – воскликнула она, и ее голос прозвучал резко. – Полиция!
– Она здесь?
– Нет.
– А где она?
Девочка замешкалась. Ли видела, как она взвешивает шансы заработать личные неприятности против уверенности, что Ли все равно найдет Мирс, даже без посторонней помощи.
– Попробуйте в «Молли».
Ли нервно рассмеялась. «Молли Магвайр». Конечно. Где еще находиться половине католико-ирландского населения Шэнтитауна перёд полуночной мессой в дождливый субботний вечер?
Ее ноги нашли дорогу к бару «У Молли» почти так же быстро, как и дорогу домой. Через пять минут она уже зашла в ржавый ангар и стала пробиваться сквозь веселящуюся толпу, которая, казалось, всегда бурлила у порога «Молли».
Свободных столиков не было. Даже за стойкой бара оставалось всего несколько незанятых мест. Ли подошла к стойке и села.
– Тройное, – сказала она бармену.
Он слегка удивился, но это было любопытством при виде незнакомого лица: половина завсегдатаев «Молли» были, по крайней мере, наполовину конструкциями, и даже те, кто считался самыми ирландскими из ирландцев, несли признаки браков с конструкциями периода Исхода. Тройной стаут был очень хорош: густой, бурый и настолько сытный, что мог бы сойти и за ужин. Что бы ни происходило в баре или в темных переулках за ним, пиво здесь оставалось отличным.
Ли с удовольствием выпила свой стакан и оглядела длинное и узкое пространство под изогнутым потолком. Здесь ничего не изменилось, кроме нее. Все те же шахтеры с крепкими мышцами и твердыми лицами, порой посещавшие ее в снах. Над стойкой бара висели фотографии местных знаменитостей и пылились кубки и почетные ленты с футбольных чемпионатов последних двадцати лет. На стенах висели все те же дешевые голограммы, словно окна, выходившие на каменные изгороди и зеленые поля Ирландии. Ли прислушивалась к звукам вокруг себя, к речи с вялыми гласными, к вечерним субботним спорам, которые своей скукой доводили ее когда-то до слез. Женщины заставляли своих мужей танцевать. А мужей было не оторвать от разговоров о политике и футболе. Обычная и неизменная ситуация для кельтских говорунов, говоривших нарочито громко и отчетливо, словно то, о чем они говорили, они брали из книг. Одиночки в баре старались заглушить несправедливости жизни отчаянным пьянством. Но в «Молли» было мало одиночек. Каждый оказывался чьим-то двоюродным братом, и каждая – чьей-то двоюродной сестрой. Даже у самого отъявленного пьяницы было двое, трое, а то и пятеро дружков, готовых вступиться за него в драке или притащить его домой, если потребуется.
Ли видела дверь в заднюю комнату и легко представила, что творится за этой дверью в оживленный субботний вечер. Она помнила, что Картрайт был завсегдатаем задней комнаты, как и троюродный брат, который был на пять лет старше ее. Это он когда-то научил ее стрелять. С ним она впервые в жизни украдкой целовалась на холме за атмосферными процессорами. «Что с ним стало? Убит…», – подумала она, но не могла вспомнить, где это произошло: на шахте или там, на Земле? Как могла она забыть его имя? Ну, а в задней комнате сегодня опять, наверно, сидят за большим столом. Вспоминают о прошлом. Планируют новые бессмысленные шаги. Обсуждают каждое слово какого-нибудь молодого фанатичного республиканца, только что прибывшего из Белфаста или Лондондерри. Ли никогда не знала, были ли эти мальчишки реальностью или нет. Она и сейчас этого не понимала.
Ее взгляд привлекло какое-то движение. Она оглянулась и встретилась глазами с широкоплечим рыжеволосым мужчиной, который сидел, откинувшись спиной к задней стене, и смотрел на нее. Он оттолкнулся от стены, встал и пошел к ней, расталкивая всех плечами на своем пути.
– Slainte[12], – сказал он, приблизившись.
– Slainte и вам, – ответила Ли.
– Нужна помощь, красавица?
– Никакой, если только не поможешь мне пить в одиночку.
Он прищурил глаза.
– А я думал, что ты просто потерялась и забрела сюда случайно.
– Так оно и есть.
– Тогда не хочешь ли ты сделать пожертвование? – спросил он тоном, не подразумевавшим возражений.
– На какие цели?
– На помощь ирландским сиротам.
– Ах, так. – Ли почти рассмеялась, словно ожидала чего-то более серьезного. – Сколько новых пушек нужно сиротам на эту зиму? – спросила она, доставая деньги, сложенные в пачку.
