Роман Злотников - Пришельцы. Земля завоеванная (сборник)
Спустя сорок минут состоялось виртуальное блиц-совещание заместителей командующих родов войск – но конкретно о «Поларисе» разговор на нем уже не шел, вопреки первоначальному намерению: аппараты, распложенные на высоких орбитах, выходили из строя один за другим, счет потрям пошел на третий десяток… Тревога меняла свой цвет, как напуганный осьминог, и очень скоро превратилась в красную.
Старлей Стасов и капитан Бессонов понятия не имели о тревоге у вероятного противника. Они попили кофе и болтали о своем, вернее болтал Стасов, а Бессонов отделывался подходящими междометиями: речь шла о Ленке Маноловой, специалистке, прикомандированной из Москвы, из РТИ, и Стасов в который раз удивлялся, отчего москвичка держится такой цацей и не дает, хотя фактура у нее средненькая и лет давно не двадцать, – и как бы ему, Стасову, сделать, чтобы все-таки дала…
Они болтали и ни о чем не тревожились.
Время тревожиться наступило позже, когда аппаратура «Дарьяла» обнаружила инопланетные корабли.
* * *За окном выло все, способное выть. Где-то вдалеке однотонно надрывались фабричные гудки, гораздо ближе, на железной дороге, вторили им гудки тепловозов. И еще какие-то сирены подключились, их Алексей не сумел опознать, но звук был крайне противный.
Он поначалу встревожился, но вовремя вспомнил, как в прошлом году случилась такая же какофония – в тот раз, чувствуя себя крайне неуютно, Алексей даже полез в Интернет, чтобы узнать, в чем дело. А всего-то проходили масштабные учения МЧС. И сейчас наверняка что-то схожее.
Лавин и землетрясений в Санкт-Петербурге не бывает, наводнение, даже самое рекордное, их район не затронет. А война, которую так опасалось старшее поколение, серьезная война с ядерными ударами… это ныне по ведомству научной фантастики.
В кухню, где Алексей соорудил-таки себе второй завтрак, снова вышла теща – в руках древнего вида репродуктор. Поискала взглядом розетку радиоточки, не нашла, потом вспомнила, нащупала розетку за холодильником, воткнула в нее штепсель своего раритета.
Репродуктор мертво молчал. Наталья Сергеевна потрясла его, подергала провод… Все равно молчал. Алексей низко склонился над тарелкой, пряча усмешку. Провода, ведущие к розетке, он самолично срезал при ремонте. Не видел в них необходимости, источников информации и без репродуктора хватает с избытком.
Теща, до сих пор действовавшая в гробовом молчании, разлепила губы.
– Есть в доме приемник на батарейках? – спросила она, по всей видимости, у холодильника.
Холодильник промолчал, а Алексей объяснил: да, лежит где-то магнитола со старых времен, и вроде даже рабочая, но батареек к ней нет.
О том, что он слушает радио исключительно в машине и по беде можно спуститься во двор и поинтересоваться новостями местной радиостанции, говорить не стал. У тещи нога в гипсе, передвигается она и по квартире-то с трудом, незачем ей мучиться, чтобы узнать об очередных учениях…
Так он мог бы объяснить кому-нибудь причину своего молчания. На самом деле просто не хотел, чтобы Наталья Сергеевна лишний раз совала нос в машину.
Машина, в отличие от квартиры, его территория.
Теща похромала к себе, унося репродуктор. Алексей вернулся к завтраку, хотя есть расхотелось, и с трудом осилил горячий бутерброд, ставший едва теплым. Сирены и гудки продолжали за окном заунывную песню.
Наталья Сергеевна долго не отсутствовала – вновь появилась на кухне, попросила Алексея сходить в магазин и протянула несколько купюр и список. Просьба звучала как приказ.
Он изобразил мимикой, как уж сумел, что оказывает великое одолжение, хотя и сам был не прочь размяться после утра, проведенного за компьютером, а заодно выпить баночку пива вдали от тещиных глаз. Тем более что магазин «24 часа» был в сотне метров от их подъезда.
Взглянул на список и подумал, что заказанных тещей продуктов хватит, чтобы пережить ядерную зиму, затем ядерную весну, и еще на лето немного останется… Без рюкзака, пожалуй, не обойтись. Но потом решил, что несуразные количества гречки и перловки покупать не станет, – кончились, дескать, – а остальное как-нибудь донесет в полиэтиленовых пакетах.
В «24 часах» случился облом: магазин не работал. Электричество здесь тоже отключилось, продавцы отказывались торговать без кассовых аппаратов. Алексей со здешним персоналом был знаком, как постоянный покупатель, – и попытался уговорить отпустить хоть баночку пива, а чек пробить потом, но не преуспел.
Некоторые покупатели, набрав полные корзины, терпеливо дожидались, когда торговля возобновится. Другие, их было больше, уходили в надежде отыскать поблизости работающую точку.
Ушел и Алексей. Ему все же хотелось выпить пивка, прежде чем заниматься доставкой тещиного заказа.
Сирены не смолкали, создавали постоянный звуковой фон. Прохожие вроде бы не обращали на них внимания, но казались более мрачными и озабоченными, чем обычно. А еще на улице не было детей, ни одного.
Алексею хотелось подойти к кому-нибудь, не обрезавшему провода радиоточки, узнать, в чем дело, – и услышать, что действительно проходят учения… Ну, такие вот учения, – в условиях, приближенных к боевым, с отключением электричества и горячей воды.
Но знакомые не встречались, а расспрашивать незнакомых он постеснялся. Попробовал вновь дозвониться до Милы и вновь не сумел. Причем теперь не прозвучал голос, извещавший, что вызываемый аппарат отключен или вне зоны приема, и гудки вызова не прозвучали, – после набора номера в трубке воцарилась гробовая тишина. Алексей для проверки набрал еще несколько номеров – та же картина. Мобильная сеть легла.
И лишь тогда ему стало по-настоящему тревожно. Не за себя, за Милу. Что, если электричество действительно пропало во всем городе, в том числе и в метрополитене? А супруга была как раз под землей?
Вывести наружу даже пассажиров одной электрички, застрявшей в туннеле метро, – дело не легкое и не быстрое. А если там встали сотни поездов, набитых людьми?
Он решил не накручивать себя до срока. Может, вся эта катавасия застала Милу наверху.
Следующий магазинчик находился рядом, на другом торце того же дома, и оказался закрыт по техническим причинам, о чем извещала табличка на стеклянной двери. В третьей точке, за два дома, двери были открыты, но торговля не велась.
Район был спальный, хрущевские пятиэтажки перемежались с брежневскими девятиэтажками, и лишь кое-где вклинивались между ними дома современной постройки. Как следствие, магазины здесь не изобиловали. Можно было бы возвращаться, и без дальних экскурсий ясно, что света нет во всем районе и торговли нет тоже. Но Алексей представил, что выскажет теща по поводу его неспособности выполнить простейшее поручение, – и решил: если уж суждено вернуться пустым, надо хотя бы походить подольше. Мол, сделал все возможное, но не судьба. И он двинулся на проспект, к «Пятерочке», теща изначально наказывала затовариться именно там, она предпочитала магазины эконом-класса, – но Алексею поначалу вдаль тащиться не хотелось.
