Геннадий Прашкевич - Костры миров (сборник)
Я замер.
Совсем недавно точно такой вопрос мне задавала Бетт Юрген.
– Да, да. Именно так. Почему вы, инспектор? Вы появляетесь на Несс неожиданно, вы проведете тут месяц или два, а мы на Несс проводим всю жизнь. Понимаете, всю жизнь! Это немало. Можете мне поверить. Не обижайтесь, но вы смотрите на происходящее поверхностно.
– Разве я от вас чего-то требую? – рассердился я.
– А разве вы еще не поняли, что Воронка могла появиться только на Несс?
19
-Где ты научился водить эти машины?
Если Лин и льстил мне, то по делу: технику я знал.
– В Лоусон-парке. Обязательная практика.
Лин улыбнулся:
– Когда-нибудь на такой вопрос, Отти, можно будет ответить проще: в Несс-парке. Тоже неплохо звучит, правда?
Я кивнул, хотя манера Лина постоянно разделять землян и колонистов меня несколько раздражала. Если говорить всерьез, то это и есть первый признак провинциальности.
– Три часа над океаном, – подсчитал Лин. – Включай автопилот, Отти, и заваливайся спать.
– Не хочу.
– Твое дело.
Лин долго пыхтел, устраиваясь поудобнее на раздвижных креслах.
Салон был пуст, только позади, отгораживая нас от аварийного люка, лежали плоские ящики, предназначенные для Рикарда. Землекоп действительно оказался весьма работоспособным.
Наконец Лин затих.
Нагрузки последней недели дали себя знать: выглядел Лин неважно.
Впрочем, пара таблеток беллы, проглоченных им, гарантировали ему сон до самой Деяниры.
– Лин, она еще не обнаружила себя?
– Ты опять о Бетт Юрген? – откликнулся Лин сонно. – Пока нет… Но скоро она объявится, ей некуда уйти с планеты…
И добавил, засыпая:
– Было бы лучше, если бы она сама пришла ко мне…
– Лин, а почему?..
Я не закончил вопроса.
Лин спал.
И, в общем, завидовать ему не стоило.
С большой высоты океан открылся до самого горизонта – переливающаяся смутно-голубая громада. Я не сразу понял, что за короткие тени испещряют его поверхность. Потом до меня дошло: это сорванные с островов стволы каламитов. Их сорвало приливами. Обычно каламиты быстро тонут, нужно хорошее течение, чтобы отнести их так далеко от берега.
Лин прав.
И Рикард прав.
И, наверное, Бетт права.
Я всего лишь гость на этой морской планетке.
Я всего лишь наблюдатель со стороны, я даже не вхожу ни в какие списки.
А они все живут под Голосом.
Они имеют право смотреть на меня с некоторым превосходством. Но и с завистью. Это ничем не может им помочь, но такое право они имеют. Не завизируй я документы на перекрытие Воронки стиалитовым колпаком, они, наверное, возненавидели бы меня.
И Бетт Юрген?
И она, конечно.
Я не знал, почему Бетт Юрген совершенно не верит Лину, но гадать не хотел. Расскажет сама. До возвращения на Землю, до посадки на «Цереру», может даже до того, как мы отправимся на борт «Цереры»… Я был уверен, она все расскажет… Подумать только, я принял ее чуть ли не за истеричку…
Океан не может надоесть.
Я вел вертолет над смутно-голубыми водными плоскостями, кое-где взрытыми легкой рябью, – там резвились стаи летающих рыб. На глаза я натянул солнцезащитные очки – яркие лучи звезды Толиман прорывались сквозь облачность. Мне хотелось длить и длить удовольствие, но все, в конце концов, кончается – я вывел тяжелую машину прямо на южный обрыв хребта Ю. Я собирался еще раз (последний?) заглянуть сверху в Воронку. Разрешение получено было еще на Южном архипелаге, об этом позаботился Лин. Сам он, впрочем, не испытывал удовольствия от предстоящего путешествия, потому, наверное, и накачался снотворным.
Грузные ледники лежали на склонах.
Языки льда хитро закручивались, выпирали мрачными буграми, нависали над темными мертвыми долинами. Крикни, и глыбы льда покатятся вниз, все сметая на своем пути.
Но и кричать не понадобилось.
Хватило рева турбин.
Я увидел, что там, внизу, что-то изменилось.
Чтобы понять, что именно, я стащил с глаз очки.
Без очков пики выглядели прямо устрашающе. Их острые ледяные вершины угрожали мне, они отторгали меня от Несс. Они будто чувствовали: это и по моей воле часть хребта может в ближайшее время взлететь на воздух. А пики этого, кажется, не хотели. Они предпочитали стоять вечно. Сами по себе. Они лишь намекнули мне, на что способны, пустив по одному из ущелий лавину.
Чудовищная масса снегов и льда, пенясь, пришла в движение, разбухла и ринулась вниз.
Сперва безмолвная, дымная, все более и более набирающая скорость, лавина исторгла низкий и долгий рык, и я увидел, как над пенящейся дымной массой, как мячики, начали подпрыгивать многотонные валуны.
Лавина не дурачилась.
По узкому ущелью, дымя, катилась смерть.
Что значит смерть? Этому можно научиться?
Я усмехнулся.
Спроси, что полегче.
Ну, где ты там? – бормотал я, выводя вертолет на Воронку. Где ты прячешь свою бессмертную голову?
Небо над Воронкой оказалось на удивление чистым.
Ни одной машины в воздухе. Мне освободили все эшелоны.
Никогда не думал, что явление природы (а чем еще можно было считать Воронку?) можно так сильно возненавидеть, но проклятия так и сыпались с моих губ. Я ничуть не боялся разбудить Лина, от полученной дозы снотворного он должен был проспать до самой Деяниры. Ну, где там Минотавр, жадно пожирающий колонистов? Не пора ли заткнуть злобную пасть Воронки? Не пора ли накинуть на ее пасть стиалитовый намордник?
Я был один и никого не стеснялся.
Можно было, наконец., выкричаться, отвести душу.
Наверное, поэтому меня буквально обожгло ужасом, когда из-за моей спины донеслось:
– Аллофс!
20
Окликнул меня не Лин.
Следовало обернуться, но я медлил.
– Аллофс! – женский голос прозвучал твердо. – Задайте программу: круг над Воронкой, затем пересечение по диаметру. И включите автопилот.
Я, наконец, повернул голову.
За ящиками, у аварийного люка, в самом конце салона, стояла Бетт Юрген.
За те несколько дней, что я ее не видел, она похудела, смуглое лицо было туго обтянуто кожей, но ее глаза горели так же неистово. И тот же пепельный широкий балахон облегал, скрывал ее шею, грудь, плечи, спускался по бедрам, ниспадал на ноги. И руки она по-прежнему прятала в тонких перчатках.
– Как вы сюда попали?
Вопрос прозвучал грубо, но Бетт этого не заметила.
Она сказала:
– Аллофс, вы похожи на Оргелла.
Не знаю, что она хотела этим сказать, но меня вновь окатило волной непонятного ужаса:
