Ирина Скидневская - Звездные мальчики
Иштван смешно округлил глаза. Альма поверила ему сразу, Скальд увидел это по ее лицу.
— Да вы аферист, господин Икс… Четыре планеты в созвездии Тодос?
— Вы уже знаете?..
— Вы наделали много шума этим аукционом. Мне доложили сразу об этом странном случае. Никак не предполагала, что буду разговаривать с возмутителем спокойствия… Вы необычайно умны, господин… Икс…
— Это оскорбление? У вас такой странный тон.
Альма засмеялась. Напряжение отпустило ее.
— Еще я храбр и удачлив, — с воодушевлением произнес детектив, поклонился и шаркнул ногой. — Я не женат.
— Я запомню это. — Альма, улыбаясь, смотрела на него. — Давайте говорить серьезно. Так значит, повсюду, где находятся черные цветы, никто не защищен от утечки информации?
Скальд развел руками.
— Хайца уже нет, но нет и гарантий, что никто больше не воспользуется удивительными способностями цветов из пещер Даррада. И что не объявится еще где-нибудь поблизости человек с голубой кровью. Насколько я могу судить, пострадала не только компания "Дронт. Дронт. Другие." Даррад поживился за счет многих корпораций сектора.
— Да, это так.
— Вы предпримете какие-нибудь меры к тому, чтобы устранить эту несправедливость?
— Я уже говорила вам — Даррад сейчас на коне. — Альма нахмурилась.
— Мы будем ссориться всякий раз, едва только речь зайдет о противостоянии Вансеи и Даррада?..
— Я не собираюсь с вами ссориться, господин Икс… — отводя глаза, проговорила Альма. — Мне пора. Ведите себя благоразумно… Если вы обнародуете полученную вами информацию, не поздоровится уже мне.
— Мне хотелось бы продолжить наше знакомство, — подходя к ней поближе, сказал Скальд. — Альма покачала головой. — Но почему?! Где я могу вас снова увидеть?
— Не нужно больше ничего говорить, пожалуйста. Забудьте…
— Я не хочу вас забывать, — сердито сказал Скальд. — Если мне нужно будет стать членом Галактического Совета, чтобы увидеть вас снова, я стану им!
— Сирота-одиночка из приюта с Синк-Леарно не может стать членом Совета… — с грустью сказала Альма.
— Значит, все дело…
— Нет! Не в этом… Между нами стоит другое. Вы произвели на меня впечатление, господин Икс… — Скальд взял ее за руку. — Но мы не можем видеться.
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, потом Альма высвободила руку и отвернулась.
— Где господин Дронт? — судорожно вздохнув, спросила она. — Я не заметила, когда он ушел.
— Я найду вас, — мрачно сказал Скальд. — Вы совсем меня не знаете даже если уже изучили мое досье.
14.
Иштван быстрым шагом вошел в стеклянный дом Лема. В руках у него был длинный сверток, упакованный в блестящую красную бумагу и перевязанный красивой ленточкой. Это был подарок, который он приготовил дому.
Как всегда, дом проснулся от звука шагов. Так хотел Лем — едва он приходил домой, над его головой начинали позвякивать хрустальные подвески многочисленных люстр, бесшумно распахивались прозрачные двери, рояль начинал что-то тихонько наигрывать и, как от дуновения ветра, вращались на подставках черные цветы.
Иллюзия жизни, с горечью подумал Иштван. Он сорвал блестящую бумагу со свертка. В руках у него оказался тинталитовый лом, который он приобрел в магазине строительных материалов. С мрачным выражением лица Иштван подошел к ближайшему черному цветку и со всей силы обрушил на него лом. Цветок подпрыгнул и вместе с вазой грохнулся об пол. Ваза разлетелась на кусочки, но цветок остался невредим. Юноша в ярости принялся бить по нему тяжелой палкой — нежный цветок только подпрыгивал под его ударами, как мячик. От этих неистовых сотрясений дом зазвенел еще сильнее и тревожнее. Иштван лупил по цветку, пока не обессилел. Наконец он остановился, чтобы перевести дух.
И в этот момент словно что-то изменилось вокруг. В ушах у него сильно загудело, в груди заныло. Пустой дом показался вдруг опасным, и Иштван испытал приступ неожиданного страха. В глазах потемнело; из этой темноты навстречу ему, сменяя друг друга, ринулись образы — один страшнее другого. Все его детские страхи, которые он давно преодолел, сейчас обрели плоть, материализовались, чтобы обрушиться на него и уничтожить. Когда-то он боялся страшную старуху на одной ноге — сейчас она скакала, гналась за ним по черному непролазному лесу. Не раз он видел в углу своей спальни огромное узловатое дерево — сейчас оно тянуло к нему свои длинные ветви и цепкие корни и хватало за ноги, чтобы утянуть, подмять под себя. Он стоял посреди пустынной ночной улицы и слушал чьи-то медленные тяжелые шаги, которые неотвратимо приближались, и некому было защитить его от них. Он задыхался без воздуха в темной воде, в которую нырял и нырял с высокой скособоченной вышки, стоящей в море, — где-то далеко за чернеющими дюнами, в сумерках, один-одинешенек…
Иштван потерял представление о времени, о месте, в котором находился, — он присутствовал в своих кошмарах, одновременно во всех, и страх уже почти убил его.
— Мама! — беззвучно закричал он, корчась на полу, и старуха на одной ноге радостно затряслась, протягивая к нему свои скрюченные руки:
— У тебя нет матери, противный, непослушный мальчишка! Никто не спасет тебя, ублюдок!
В его ускользающем сознании, на самом краю, мелькнула мысль о чем-то далеком и хорошем. Какой-то светлый луч пробился сквозь пелену кошмаров, и Иштван вспомнил — отец…
— Твой отец умер! — захохотала противная старуха.
— Отец! — позвал Иштван.
— Я здесь… сынок… рядом с тобой, — услышал он задыхающийся голос. — Открой глаза!
…Иштван лежал на полу, рядом с опрокинутым черным цветком. Он приподнялся, оглядываясь. Дом тихо позвякивал, рояль по-прежнему играл грустную знакомую мелодию. Он встал и подобрал тинталитовый лом. В голове сразу зашумело.
— Аи, — сказал Иштван, — ты ждешь меня?
Он пошел по дому, круша на ходу черные цветы. Теперь он мог сопротивляться кошмарам, всплывающим в его сознании. Ему стоило только вспомнить хромую рыжую кошку, не ловившую мышей, сильные руки отца, море, желтый песок, красивую женщину, откидывающую назад длинные мокрые волосы, девочку в парке, которая застенчиво улыбалась, когда он подбегал и протягивал ей мороженое, первый полет на гидроплане, белый гриб, не замеченный отцом и найденный им самим, — все то далекое, щемящее, не имеющее названия, — солнце, греющее нас всю жизнь…
Огромный черный цветок возвышался посреди зала, как грозный великан. Теперь его чудные ветви казались Иштвану злыми щупальцами дерева из кошмара, а пульсирующая внутри каждой веточки жизненная сила — ядом.
