Татьяна Минина - Исправленному верить (сборник)
«БЫТЬ ЧЕЛО…» – поползли в строке запроса буквы, но комиссар, не дописав, остановился.
– Ага! Типа, щаз мне все расписали в двух словах, навроде инструкции к перфоратору! Да и не с моими пока мозгами такие вопросы задавать. Я ж не какой-нибудь там… Сваровский! – Булкин невесело усмехнулся. Посидел немного, задумчиво постукивая ногтями по столешнице. И вдруг тихо произнес: – Как там товарищ Пехтин говорил: «Чтобы понять врага, надо его узнать»? А ну-ка…
И он, решительно пододвинув к себе клавиатуру, напечатал:
«НОЙ ЮЛИЙ РИЧАРД САРОВСКИЙ».
ERROR: hatred
Там, где вода ударяет в камень,
Чтобы разбиться в пыль,
Я отыскал тебя, мой хозяин,
А отыскав, завыл.
Как рассказать, что случилось дома?
Несколько дней назад
Воинов с запахом незнакомым
К нам прискакал отряд.
Пахло от них холодным и древним,
Чем-то чужим и злым…
Утром остались от всей деревни
Только зола и дым.
Как рассказать тебе без утайки,
По-человечьи – как?
Как мне сказать, что мертва хозяйка,
Оба твоих щенка?
Стая же вражья, трубя победу,
Вдаль ушла на восток.
День я за ними бежал по следу,
Только догнать не смог.
Им не уйти бы, не будь я ранен,
Даром что на конях!
Я потерял их, прости, хозяин!
Бей, но не прогоняй!
Но я запомнил, запомнил запах…
Мой человек молчал.
Тихо касался раненой лапы
И головой качал.
Ты не вернулся в свою деревню,
Минуло две зимы.
Мне не упомнить всех тех сражений,
Где побывали мы.
Кожа, железо, дожди и пламя,
Мухи, палящий зной…
Люди, еду делившие с нами,
Звали это «войной».
Только однажды с осенним дымом
Ветер до нас донес
Запах – и шерсть встопорщилась дыбом,
И защипало нос.
Запах, который – я помню, помню! —
Носит с собою враг.
Мой человек посмотрел – и понял.
Или же знал и так?
Мы ворвались в ту деревню вместе;
Если вам кто сказал,
Будто собаки не знают мести,
Плюньте ему в глаза!
Взвился пожар петушиным гребнем.
Вдруг показалось мне,
Что не чужая – наша деревня
Снова горит в огне.
В спину ударил твой голос строгий:
– Стой, Золотой! Назад! —
Я не послушал тебя, о Боги!
Знаю: я виноват.
Но под огнем проседала крыша,
И я рванулся в дом,
Вынес в зубах кутенка, мальчишку,
Пахшего молоком.
Гавкнул, смущаясь, охрипше глухо
И положил у ног,
После покорно упал на брюхо,
Твой облизал сапог.
Знаю, что недруга кровь – отрада,
Знаю, как месть сладка.
Только прошу, хозяин: не надо,
Не убивай щенка!..
Вечером пахло дождем и сажей,
А от котла – борщом.
Глупый мальчишка из стаи вражьей
Спал под твоим плащом.
Кэтти Джемисон
От перемены мест слагаемых
Цветок к земле заставив наклониться,
сбив с ожерелья паутины жемчуга,
вспугнула перепёлку у гнезда
внезапно пуля, прежде чем вонзиться
в грудь человека.
Роберт Фрост.«В перекрестье прицела»Надпланетный бой. Перекрестья лучей в тёмном пространстве. Вспышки лазеров. Вспышки горящих машин. Крики друзей по чудом работающей связи. Серые паршивцы держат «зелёный коридор» эвакуации в строжайшей неприкосновенности, и с планеты уходят вереницей катера разных размеров и мастей. Тают силы обеих сторон, всё больше ошибок делают пилоты, инженеры и механики, всё больше отчаяния, усталости и злости копится за каждым блестящим шлемом, всё реже попадают на прицел стоящие огня мишени, а по «коридору» проносятся серые тени, точками мерцая на экранах радаров. Наконец стартует с поверхности последняя перегруженная машина, пробивает атмосферу, исчезает в подпространстве, и тут же защитники «схлопывают» коридор.
Ни огней, ни криков. Плывут в пространстве обгоревшие машины, обуглившиеся катера, обломки истребителей и крейсеров, клубы газов… Бой окончен.
Сочинение
Куда я поеду на каникулы
Эллинор Р.
«Мой папа – командир истриéбительского звена. Его звено побeдило в бою над Матиссой. На каникулах я и мама поедем к папе. Я очень хочу увидеть Матиссу, но папу я хочу увидеть больше. Я скучаю по нему каждый день.
Папа прислал сообщение про Матиссу. Там чёрное море и салата́вая листва. Ещё там живут мыши с крыльями и рыбы с тремя глазами. А ещё он нашёл мне подарок, но не сказал какой. Мама говорит, что это будет сюрприз.
Я уже собрала чема́дан и сумку. У меня тоже есть сюрприз. Я получила отлично по математике».
Оценка: хорошо.Рекомендация: Эллинор, пользуйся словарём!В дальнейшем орфография и пунктуация Эллинор изменены в соответствии с принятыми правилами.Георгий потянул на себя рычаги и выжал педали – истребитель мягко опустился на посадочную площадку. Обычно машина такого тоннажа садилась в облаке пламени и пыли, но для этого нужен нормальный космодром с метровым покрытием, а не имперская посадочная площадка, заросшая чахлой травкой. Сядешь на такую без должной осторожности и сразу стабилизатор потеряешь. Придётся залить хоть что-нибудь бетоном, а то звенья будут жечь топливо как оголодавшие утилизаторы.
Машина покачнулась и замерла.
– Высаживаемся, ребята, – сказал Георгий и отстегнул ремни. Ему ещё не верилось. Победа. И какая! Полвека Федерацию лупят в хвост и в гриву, отгрызая лакомые куски пограничных систем, а сегодня он стоит на одной из центральных планет Империи, и весь хвалёный имперский флот, поджав хвост, улепётывает в бесконечность. Оставив над планетой – и это тоже не будем забывать – кучу разбитых машин.
Георгий протиснулся в люк. Истребители дрожали в прохладном воздухе. Пилоты выпрыгивали на землю из своих аппаратов: ещё ошалелые, ещё не верящие, ещё заворожённые затянувшимся надпланетным боем, ещё не прочувствовавшие горечи от гибели друзей и знающие только, что они живы, а Матисса наконец взята.
– Пошли, лейтенант! – Алекс ткнул его в плечо. – Успеешь настояться.
Особо рассиживаться им не дали: шестичасовой сон, и вся часть отправилась чинить, проверять и заправлять истребители. Десантные группы прочёсывали города и веси, специалисты по технике копошились в подвалах и чердаках, а пилотам, как обычно, выпало оказывать посильную поддержку ремонтному корпусу. К вечеру через посадочную площадку прогалопировали десантники, и Георгий окликнул одного из них:
