Петроний Аматуни - Гаяна
… Оно возвращалось к нему медленно, Ло увидел испуганную Юль, растерянного Звездолюба и мысленно улыбнулся. Она дала ему тонизирующее лекарство, и он послушно принял его.
Потом три человека с двух планет долго молчали, думая каждый о своем. Они призвали на помощь Время, поручив ему развязывать крепкий, извечный узел.
Рука Ло потянулась к торшеру и нажала кнопку. Тотчас в белом шкафчике, в углу комнаты, послышались шорохи. Ло откинул голову и закрыл глаза. Шорохи усилились, забегали, точно мыши. Замерли.
И вдруг нежный-нежный, переливчатый серебристый звук дал знать о себе откуда-то издалека. «Из-за горизонта». Он стремительно рос и, наконец, взлетел по восходящей прямой, оставляя позади тающий кудреватый след. Тонкий и светлый.
Он мчался, не зная преград. Да и откуда им взяться в этом беспредельном вольном пространстве?..
Где-то грохотнул низкий, зловещий аккорд. Шум налетающей бури смешался с ударами волн о звонкие скалы, шипением пены и редким тремоло перекатывающейся гальки.
Борьба длилась недолго: снова взметнулся серебристый Звучащий Луч и пробил тяжелый, как гранит, аккорд. И вновь мчался он в голубой синеве неба, торжествуя удачу.
В короткой схватке победил он коварные облака, ударяя их справа и слева и пронзая в наиболее уязвимых местах. Он с веселым вибрированием преодолел и сумрак густой ночи.
Его звучание крепло и мужало, по мере того как он оставлял позади слепые силы природы и свои сомнения.
Он вырвался на простор Вселенной, прислушиваясь к голосам бесчисленных миров, к их таинственному звону, мелодичному вращению звезд и планет. Чем быстрее он летел, тем медленнее шагало время, дирижируя новый ритм необъятного. Он с удивлением озирался вокруг, восхищенный гармонией природы, ее неисчерпаемостью.
И когда в неизведанной глубине Вселенной показалась вдали Золотистая Точка такого же звучащего света, он радостно помчался к ней навстречу, измученный одиночеством, жаждущий общения с подобными себе.
И замер в восторге, и преклонился перед совершенством ее нежного излучения, покоренный чистотой и наивностью ее мелодии. Он как бы ласкал ее своим осторожным прикосновением, временами сливался с ней в веселом танце света и звука.
Закаленный в борьбе с силой и грубостью, он теперь наслаждался внутренним покоем и надеждой. А Золотистая Точка становилась все ярче и ярче: в ее испепеляющем сиянии гибло мерцание звезд, в ее беззаботной песне растворились голоса миров.
Звучащий Луч с благоговением преломился и, наклонившись к своей подруге, вновь прикоснулся к ней. Аккорд боли и страдания наполнил Вселенную! Звучащий Луч мгновенно превратился в трепещущее, прозрачное фиолетовое облачко, осветившее мертвым светом черное тело космоса, и угас.
Торжественная кантата. Мироздание оплакивало его гибель, а Золотистая Точка, веселая и счастливая, бессмертная, как Жизнь, летела вперед — навстречу более достойному и неповторимому…
… Таких изумительных звуков не могли извлечь музыкальные инструменты; о них доселе лишь мечтали на Земле и Гаяне. Звуки точно смеются и плачут, почти говорят человеческими голосами, оставаясь кровными детьми музыки — все это создал сейчас мозг Ло!
И не одни звуки. Слушая необычайную симфонию, Евгений Николаевич и Юль видели только что описанную картину, не теряя реального представления и об окружавшей их действительности, видели как бы внутренним взором, но не каждый по-своему, а так, как этого хотел ее автор…
Наконец, Ло вернул всех из мира поэтического видения к изящному рубиновому торшеру Они продолжали молчать, потрясенные суровостью жизни, отсутствием второго решения, неизбежностью свершившегося.
Юль решилась: она сделала знак, и Евгений Николаевич послушно направился вслед за ней, к выходу. У двери их остановила властная мысль Ло, Они почувствовали ее каждой своей клеткой, каждым нервом. Юль повернулась.
— Нам нельзя расставаться так, — тихо проговорил Ло. — Я желаю вам счастья.
Ло опустил голову: он не хотел в последнюю минуту омрачать их любовь своей поверженностью. Это было бы мстительно и ненужно. А на большее — сегодня — он не был способен. У него незаурядная воля, он знал ее, испытав не раз. Но одно дело — наука… опыты вообще… и «опыты» над собой…
«Опыты?.. Над собой?..» Эти слова настойчиво хозяйничали в его воспаленной переживаниями голове. В конце концов им удалось взять верх над остальными мыслями, привлечь единомышленников и объединить их.
7
На второй день Дол решил навестить друга. Дверь дома гостеприимно отворилась, «узнав» пришедшего. Дол прошел по комнатам и, не найдя хозяина, присел к торшеру и включил маленький комнатный видеофон.
Ло выглядел на овальном экранчике, как всегда, правда, более серьезным и бледным, очевидно, от переутомления.
— Дол, — тихо заговорил аппарат, — я отправился путешествовать в Прошлое. Как на «Машине Времени»… Понимаешь? Ведь практически оно мало чем будет отличаться для меня от реального… Я соберу там ценные материалы. Не знаю, удастся ли тебе «вернуть» меня домой… Мне пришлось видоизменить опыт… Я полагаю, что, когда ты и «Бер» разберетесь в эффекте, названном моим именем, смоделируете и эти процессы — ты найдешь способ, и мы… увидимся. Если хочешь — помести меня в клинику искусственного питания Космического центра. До встречи, Дол!
Дол кинулся в лабораторию: в биотроне лежало тело Ло…
Глава десятая
СВАДЕБНЫЙ СЮРПРИЗ!
1
Свадебные обряды Гаянцев просты и поэтичны: обычно в них принимает участие несколько родственников и друзей. Но свадьба Евгения Николаевича и Юль вызвала интерес всей столицы.
В назначенный час мы привезли к Пантеону обалделого от счастья Звездолюба (на Гаяне уже не называли его иначе!). Рядом опустился гравитомобиль Юль — ее сопровождала Эла.
Под шумные приветствия ярко разодетых Гаянцев молодые входят в Пантеон.
Звучат мощные звуки торжественной музыки, под высоким куполом трепещут цветные огни; синие, золотистые, зеленые струи фонтанов приходят в движение, рисуя узоры орнаментов.
По мере того как молодые приближаются к главному фонтану, где на небольшом возвышении их ожидает Ган, мелодия становится темпераментнее.
На какое-то время наступает пещерный полумрак и вместе с мажорным аккордом вспыхивает яркий вишневый свет.
На дикой замшелой скале, в центре фонтана, — знакомый нам актер, игравший роль Амира в спектакле во Дворце Человека.
Он стоит в широкой чаше, образованной расступившимися вдруг струями голубой воды, раскинув руки, будто жаждет обнять Вселенную, бронзовотелый, могучий, неотразимый.
