Георгий Мартынов - Спираль времени
И он увидел, как воины вывели из избы Ренп и Ладу. Только их! Зловещее значение этого факта было ясно: никогда больше он не увидит своей жены и Любавки. Но даже в этот момент великого горя Чеслав сумел заставить себя быть внешне спокойным.
Он знал: обычаи Востока требуют приводить из похода пленниц. Значит, осталось в живых десятка три молодых девушек. Его последний долг – попытаться спасти их. А для этого надо сжать зубы и молчать.
Ладу оставили в живых потому, что воины знали: ее крики уже никто не услышит, они не опасны. А девушка достаточно красива.
Но Лада молчала. Сильный характер отца сказывался в ней. Она не видела смерти своей матери и младшей сестры, ее и Рени вывели из избы раньше, чем это случилось. Это было счастьем для Лады.
А сделали это, конечно, не из жалости, а только потому, что воины боялись джинна.
Только приказ Джелаля, которого нельзя было ослушаться, заставил их войти в избу, где находился страшный джинн.
Рени спал один, пришельцы, в очередном приступе тоски, удалились в свою камеру. Он проснулся от света горящей лучины и увидел возле своей постели трех монголов.
Воины не бросились на Рени. Джелаль приказал обращаться с ним почтительно. Знаками его попросили одеться.
Рени повиновался, ничего не понимая. Надев привычную уже одежду, он вышел вслед за воинами.
Изба была полна монголов. Бледная Лада, совсем одетая, стояла у печи. Борислава сидела на постели, прижимая к себе Любаву. На ее лице застыл ужас. Чеслава не было.
Рени и тут не понял истины. Ему показалось, что Ладе не угрожает никакая опасность, и это его успокоило. Он не мог догадаться о том, что происходит на его глазах. А если бы и догадался, то был совершенно бессилен, не обладая могуществом своих друзей.
В других местах девушек хватали и за волосы вытаскивали из избы. Ладу не трогали из страха перед Рени, волшебная сила которого могла проявиться при малейшем гневе.
Пока что джинн был спокоен и как будто не угрожал. Его и Ладу вывели почти вежливо.
Джелаль вздохнул облегченно. Вот он – красный джинн! Приказ Субудая выполнен! Теперь надо уходить, и как можно скорее!
Он приветствовал джинна цветастой речью, в которой уверил его в своем глубоком уважении. Он сказал, что полон почтительности и не причинит джинну никакого вреда. Но просит, почтительно просит, чтобы джинн последовал за ним.
Джелаль был уверен, что джинн понимает его слова. Он сам слышал на поляне, как джинны говорили с Чеславом на его, Джелаля, языке. Правда, сегодня пришлось говорить с Чеславом на языке кипчаков, хитрый русс все еще скрывал знание языка монголов. Ничего, он заговорит в свое время!
Рени ничего не понял и не ответил. Но Джелаль и не ждал ответа. Джинн молчит – значит, согласен.
Воины принялись за разрушение.
Только тут Рени почуял что-то неладное. Он увидел, как Лада кинулась к связанному Чеславу и как один из воинов грубо оттолкнул ее.
И Рени все понял. Первым его побуждением было броситься на обидчика, но он тут же осознал свое полное бессилие. Он понял, почему так почтительно обращались с ним самим, – эти люди считали его одним из пришельцев и боялись его. Но ведь он не был пришельцем! Он так же беззащитен, как Чеслав и Лада.
«Но они этого не знают, – тотчас же подумал Рени. – И если я хочу помочь Ладе и ее отцу, я не должен проявлять слабости».
С трудом Рени заставил себя равнодушие отвернуться.
О, Моор! Почему нету здесь могущественных друзей, почему именно в эту ночь они ушли на Поляну! Если бы они были здесь, все были бы спасены!
Но пришельцев не было, они находились в лесу и ничего не знали!
Монголы торопились как могли. Бревна и доски летели по всему поселку. Трупы оставались под развалинами,
Начинало светать. Жуткая картина разрушения при свете казалась еще ужаснее. Лада сидела на земле, закрыв лицо руками. Даже Чеслав закрыл глаза, не в силах смотреть на это зрелище.
Рени подвели лошадь. Он сел в седло спокойно и уверенно, хотя до этого никогда в жизни не только не ездил верхом, но и самую лошадь увидел впервые только здесь, в поселке.
Он твердо решил показывать полное согласие ехать куда угодно, – ведь он не был пришельцем и не мог противиться. Но этого никто но должен знать.
Он ехал рядом с Джелалем и не видел Чеслава и Ладу, которых гнали позади.
Потом к отряду присоединились другие воины, гнавшие большую группу девушек из соседних поселков, очевидно тоже разрушенных.
Отряд оказался очень многочисленным.
Джелаль несколько раз пытался заговорить с джинном. Но Рени, не зная языка, молчал. Джелаль подумал, что джинн не хочет говорить с ним. Он не обиделся, но сильно встревожился. Уж не сердится ли джинн? А что, если он вдруг передумает и повернет назад, к другим джиннам? Что делать тогда? Джелаль был совершенно уверен, что убить джинна нельзя.
Но Рени не выказывал никакого намерения повернуть обратно, и Джелаль понемногу успокоился. Видимо, джинну интересно – куда и зачем его везут. Видимо, он уверен, что всегда сможет вернуться к своим, когда захочет этого.
«Только бы довезти его до куреня, – думал Джелаль. – А там пусть сам нойон заботится о дальнейшем».
На остановках для Рени разбивали шатер. Даже сам Джелаль спал на голой земле, не говоря уж о воинах или пленниках. Но возле шатра всегда стоял караул.
Джелаль приказывал сторожить джинна не потому, что тот мог убежать ночью, – он считал, что удержать его все равно нельзя, – а только для того, чтобы Субудай-нойон не мог упрекнуть Джелаля, если такое несчастье все-таки случится.
Каждое утро он просыпался в тревоге и облегченно вздыхал, увидя, что пленник на месте.
Может быть, Рени и смог бы убежать, воспользовавшись суеверием монголов, но ему даже в голову не приходило, что это возможно. Кроме того, его удерживала надежда спасти Ладу и Чеслава. Об остальных он не думал: спасти всех было уже явно нельзя.
Джелаль боялся погони со стороны четырех белолицых джиннов. Рени хорошо знал, что пришельцы не смогут выручить их. Надеяться можно было только на себя и Чеслава.
Они оба были очень сильны, и сила могла выручить их. Но пока что ни малейшей возможности к бегству не представлялось. Слишком многочисленны и бдительны были их стражи. Может быть, там, куда их ведут…
Рени с нетерпением ожидал конца пути. И старался запоминать дорогу. Степь была однообразна, но кое-какие ориентиры попадались – там овраг, тут одинокое дерево или группа кустов.
Очень мешала невозможность поговорить и посоветоваться с Чеславом, которого Рени даже редко видел. Сколь ни мал был запас русских слов, Рени был уверен, что сумел бы договориться с отцом Лады.
