Стивен Бакстер - Корабли времени
Меня опять стали выводить из себя эти глупые вопросы.
– Да берите же, вам говорят… Проведете эксперименты…
– Какие эксперименты?
– Любые!!!
Он смотрел на меня с нескрываемой враждебностью.
– Что-то мне не нравится ваш тон. Что за гадость вы мне подсовываете?
Я почесал взмокшие волосы. Мне они уже казались мокрыми от пота, а не от дождя.
«Этот молодой гений выведет меня из себя», – подумал я. «Надо кончать с ним как можно скорее».
– Вот что я вам скажу: это новый минерал, свойства которого еще не изучены. И вы сами сможете в этом убедиться.
Он насупился еще больше. Очевидно, его подозрения удвоились. Тогда я нагнулся и поставил пузырек перед ним на пороге. Точнее, на ступеньке, потому что на порог меня даже не пустили.
– Пусть останется здесь. Дальше – дело ваше. Займетесь этим, когда появится время, – кои чтобы не тратить его понапрасну. Я удаляюсь.
С этими словами я стал спускаться в дождь.
Уже внизу, направляясь к калитке, я оглянулся и увидел, как он схватился за пузырек – зеленый свет упал ему на лицо. Он воскликнул:
– Но кто вы… как ваше имя?
Повинуясь безотчетному импульсу, я ответил:
– Платтнер.
Сам не знаю, кто сказал это за меня!
– Платтнер? Мы с вами знакомы?
– Платтнер, – повторил я с некоторым отчаянием, и уже не повинуясь себе, а затем добавил еще одно слово, которое никак не могло возродиться у меня в голове:
– Готфрид Платтнер.
Словно кто-то другой сказал это имя за меня – но как только я услышал эти слова, то понял, что они были неизбежными.
Свершилось! – круг замкнулся.
И, не отвечая на его дальнейшие призывы, я решительно двинулся за калитку, вниз по склону Ричмонд Хилл.
– Так чего же ты собираешься ждать, Нево?
– Мне тоже приходится замыкать круги, – ответил он, наконец. – Только мой круг находится в далеком будущем, которого тебе уже не достигнуть.
– Но как же ты туда попадешь?
– Дело в том, – говорил он, как бы и не отвечая на мой вопрос, словно для этого требовались бы более продолжительные предварительные объяснения, – что мы, морлоки…
Ну, и так далее.
Как обычно. Я снова, в очередной раз узнал о том, какие морлоки высоко продвинутая раса и т.п. О том, что высшая их цель – сбор и хранение информации… И вот наконец он дошел до себя.
– А я… – произнес Нево.
– Что – ты? – Он почти никогда не произносил этого местоимения. Все время говорил «мы-морлоки». А тут вдруг такое изъявление индивидуальности! Положительно, он сильно изменился за время общения со мной и остальными представителями рода человеческого!
– Меня всегда интересовало то, что лежит за кругами…
– Что это ты имеешь в виду?
– Если бы ты вернулся сюда и застрелил самого себя в молодости – в этом не было бы никакого случайного противоречия. Даже напротив, ты бы создал Новую Историю, свежий вариант Множественности, в котором ты погиб молодым от руки незнакомца.
– Теперь мне все ясно. Парадоксов в Истории нет, потому что они всегда связаны с Множественностью. Ничего не случится с деревом, если с него сорвать лист.
– Однако, – продолжал морлок, будто не слыша меня, – Наблюдатели доставили тебя сюда, так, чтобы ты сам смог вручить себе платтнерит – и замкнуть цепь событий, которые привели к изобретению первой машины времени – а также к созданию Множественности. Таким образом, сама Множественность замкнулась на себе.
Я понял, к чему он ведет.
– Ты говоришь о замкнутой петле причинно-следственных связей. Змея, кусающая собственный хвост. Получается, и самой Множественности не могло возникнуть, если бы ее не существовало изначально! Получается, все было…
– Предопределено.
Нево рассказал мне, что Наблюдатели, как и Конструкторы, ищут. У них своя цель. Для разрешения Финального Парадокс требуется существование еще больших Множественностей: то есть Множественностей Множественностей.! Все это указывало на переход к иным категориям и цифрам в «энной» степени, от которых дух захватывало. К цифрам, с которыми не шли ни в какое сравнение ни возраст вселенной, измеренный в секундах, ни число атомов в материи.
– Более высокий порядок необходим, чтобы решить эту петлю случайностей, продолжал Нево. Точно так же, как для существования нашей Множественности требуется решить парадокс одной-единственной Истории.
– Слушай, Нево, остановись – у меня съезжает крыша! Ты говоришь уже о параллельных вселенных – разве такое возможно?
– Более чем возможно, – отвечал он. – Как раз туда и направляются Наблюдатели.
Он тревожно оглянулся в небо, предчувствуя наступающий рассвет.
– Мне больше нельзя оставаться здесь. Они заберут меня с собой.
– Когда?
– Этот должно произойти очень скоро. Тебе лучше уйти… Мог ли я мечтать о чем-нибудь лучшем? Приключение, длиною в вечность. А ты?
Я оглянулся напоследок с высоты велосипедного седла на это промокшее, прокисающее в грязи девятнадцатое столетие. На дома, полные спящих людей, выстроившиеся вдоль Питершам-Роуд, вдохнул влажный запах травы, услышал, как где-то хлопнула дверь, извещая о том, что первый молочник или почтальон приступил к своему рабочему дню.
Но я уже никогда не пойду этой дорогой.
– Нево, – и как только ты достигнешь этой великой Множественности – что тогда?
– Существует много порядков Бесконечности. Свет уже тронул его лицо и он поморщился. Голос его вновь стал водянистым, морлочьим, обрел чужеродные интонации:
– Конструкторы смогли завладеть вселенной – но им этого показалось мало. Они бросили вызов Ограниченности и Конечности, коснулись границы Времени, прошли ее и колонизировали Множественные вселенные. Но для Наблюдателей Оптимальной Истории даже этого уже мало. Они ищут новых путей открытий, они жаждут шагнуть за новые барьеры, за сам Порядок Вещей.
– Они что, совсем с ума сошли? Когда они успокоятся?
– Покоя нет. Нет пределов и ограничений. Нет конца тому, что лежит За Пределом – никаких границ, которые Жизнь и Разум не могут переступить, бросив им вызов.
Моя рука сама налегла на рычаг – машина вздрогнула, как трость, колеблемая ветром.
– Нево, я…
Он поднял руку на прощание:
– Вперед, – сказал он, словно бы закончив фразу за меня.
И у меня захватило дух, когда я сорвался с места в вечность.
Книга седьмая. ДЕНЬ 292495940-Й
