Альфред Ван Вогт - Слэн
— Я возьму книгу с собой. — Он чувствовал, что это произошло совершенно случайно. — Там есть несколько имен, как вы знаете, которые не должны оказаться здесь. Проверка не займет много времени.
Он повернулся и уже собирался уйти, в твердой уверенности, что все уже улажено, когда голос мужчины остановил его:
— Я уверяю вас, сэр, список был самым тщательным образом проверен относительно имен офицеров, которые были вхожи в высшие круги или удостоены вашего внимания. Лишь такие имена, как генерал Маарик, полковник Дилин, были введены в список.
— Тем не менее, — ледяным голосом произнес Холройд.
— Я возьму книгу в свои апартаменты. Я буду изучать ее у себя.
Он развернулся и ушел через коридор в свои покои. Он уже закрыл двери за собой, когда прямо впереди увидел золотоволосую богиню.
Она сидела у маленького столика, расположенного у огромных раскрытых окон. Стол был заставлен яствами. Богиня сказала:
— Садись, Инезио. Я хочу поговорить с тобой о наказании. Министр полиции недавно сделал предложение, которое восхищает меня. Поэтому я думаю послать тебя на Нуширванский фронт, чтобы начать там ложное нападение для удовлетворения всех недовольных. Посиди, мой дорогой, мы обсудим кампанию за чашечкой нира…
Глава 11. Круг власти
Холройду понадобилось какое-то время, чтобы прислушаться к предложению богини, к ее словам. Его сознание состояло из сплошной пустоты, но затем оно вернулось.
Видение ее теперь было иным. Прежде всего он был ошеломлен грубой манерой, в которой он обнаружил ее присутствие. И ее собственное быстрое отступление оставило у него только мимолетное впечатление.
Оглядываясь назад, его прибытие во дворец казалось похожим на набросок, где постепенно нужные детали в точности дополняли нужную картину. Детское лицо, маленькое, красивой формы тело, голубые глаза — всего было много, как он помнил. Во дворце из белого мрамора богиня носила волочащуюся по полу мантию глубокого голубого цвета, который сочетался с цветом ее глаз. Но самым большим отличием было то, что прежде она была нереальной фигурой. Теперь же она была реальна. Здесь она была живой, богиня Инезия.
Голос ее прозвучал мягко:
— Садись, Инезио. Ты очень необычен этим утром, глядишь на меня так задумчиво.
— Я обдумывал то, что ты сказала, — услышал свой голос Холройд. Действительно, он не понял еще ее слов. Но ответ прозвучал правильно. В высшей степени осторожно он присел и видел, что она рассматривает его глазами, которые в своей глубине несли загадочный, отнюдь не детский смысл. Это ее кажущееся изменение проявлялось неуловимо. Он поймал себя на том, что напряженно пытается определить, в чем же заключается это новое отличие. И не мог.
Понимание пришло чуть позже, когда он вгляделся в нее снова. Он подумал: «Осторожней! Ты несусветный идиот!» Это не просто женщина. Но он был жестко охвачен, следуя за своим замешательством, за исключением… Осторожней! Предостерегающая мысль принесла смутную дрожь волнения, знание того, что он не может не соглашаться на «необычный» и что долго он не должен оставаться безответным.
— Поэтому ты хочешь отправить меня для ложного нападения на Нуширван? — он не мог продолжать. Впервые он разобрался в том, что она сказала. Он сделал большой шаг вперед. Он почти мог чувствовать, как поглощает возможности. Наконец он подумал: «Это могло быть так легко».
Богиня говорила звенящим голосом:
— Я подошлю наемников, чтобы они объявили, что ты и твой штаб отправляются завтра на фронт. Всем замкам будет приказано поддержать тебя своими силами, призвать и вооружить ополченцев. Огромный централизованный запас пищи и снаряжения начнет перемещаться всеми доступными средствами к фронту. Важной вещью в предполагаемом наступлении является убедить всех, что начинается огромная война, и в то же время увериться, что все выявленные бунтовщики назначены на левый фланг, где они будут уничтожены противником или погибнут вовремя маршей по вулканам и горам, которые занимают сотни и сотни квадратных канб в том районе. Через минуту я покажу тебе, что я имела ввиду…
Холройд слышал каждое слово, но не совсем ясно понимал. Он находился в мягком, туманящем дурмане. В нем была радость и неприязнь такая бурная, что причиняла боль его мозгу. В нем была ледяная ярость, и было удовлетворение.
Удовлетворение пришло позднее, поскольку остальные эмоции обещали быть более насыщенными, они не были соединены в интенсивную дьявольскую радость, которая выросла из предложения, сделанного ею: ложное нападение на Нуширван. О Дайан, О Колла, О чудесный Рэд! Нападение на Нуширван под руководством богини, необходимые приготовления нужно сделать без пробуждения чьих-то подозрений.
Мысль застопорилась. Стройная белая рука с указывающим пальцем протянулась через стол в направлении его головы.
— Пошли со мной, — ласкал голос богини, — и я покажу тебе.
Палец парил над его лбом.
— Держи голову прямо и иди со мной.
Первым его порывом было дернуться назад от того, что он не знал. Но он не осмелился. У него оставалось время сообразить то, что он уже знал: что это богиня, божественная мощь которой так велика, что даже Лоони, способная искривлять материю времени, боялась ее. Палец коснулся его лба.
— Иди со мной!
Все оставалось без изменений. Богиня глядела на него, твердая, кремовая плоть вокруг ее глаз собралась в морщинки.
— Странно, — сказала она. — Я чувствую сопроти…
Она оборвала фразу со сдавленным вскриком. Затем села и в удивлении уставилась на него.
Холройд услышал свой голос.
— Что случилось?
— Ничего, ничего, — нетерпеливо покачала она головой. Это было сказано так, словно она пыталась убедить в этом саму себя.
Холройд ждал. Случившееся, то, на что она намекала, для него не было понятным. Но объяснение того, почему оно не было понятно, было таково: туман мог быть могуществом Пта, вдавленным теперь в личность Питера Холройда, но с этой непонятной комбинацией человека и бога нельзя было обращаться как с обыкновенным человеком.
Что бы она ни подразумевала, приказывая ему идти с ней, что бы она ни желала, по отношению к Пта и к Инезии это должны были быть различные вещи, запутавшие различные применения ее божественной силы. Он был на грани разоблачения. Он почувствовал жар, затем холод и спадающее напряжение.
— Инезио, что ты делал с тех пор, когда я тебя видела в последний раз?
Слова были сказаны резко. Ее глаза вперились в него с искрящейся интенсивностью, как танцующая голубая вода, смешанная с переплетением солнечных лучей. Было тяжело смотреть на нее. Ее лицо, казалось, теряется в бликах света, света, который пульсировал и прыгал. Казалось, у него нет источника, просто он растет из воздуха вокруг нее.
