Джон Толкиен - Товарищество кольца (Властелин колец 1, 2)
-- Почему ты покраснел, Сэм? - спросил Пиппин. - Можно было подумать, что у тебя нечиста совесть. Надеюсь, ничего хуже замысла стащить у меня одеяла не было в твоем мозгу?
-- Я никогда не думаю о таких вещах, - ответил Сэм, не настроенный шутить. - Если хотите знать, я почувствовал, что на мне ничего нет, и мне это не понравилось. Она глядела внутрь меня и спрашивала, что я буду делать, если она даст мне возможность вернуться домой, в Удел, в хорошенькую нору с... С собственным небольшим садом.
-- Интересно, - сказал Мерри. - Я чувствовал почти то же самое, только... Только... Больше я не буду говорить, скованно добавил он.
Все, казалось, испытали одно и то же: каждый чувствовал, что ему предлагают выбор между лежащей впереди тьмой, полной опасностей, и тем, что он страстно желает - это желание было совсем рядом, и чтобы получить его, нужно было только свернуть с дороги и предоставить Поиск и войну с Сауроном остальным.
274
-- Мне кажется также, - сказал Гимли, - что мой выбор сохранится в тайне и будет известен только мне.
-- Мне это кажется чрезвычайно странным, - заметил Боромир. - Может, это было только испытание, и она хотела прочесть наши мысли с добрым намерением, но я вынужден также сказать, что она искушала нас и предлагала то, что в ее власти дать. Нет необходимости говорить, что я отказался слушать. Люди Минас Тирита верны своему слову...
Но что предлагала ему Госпожа, Боромир так и не сказал.
Что же касается Фродо, то он не говорил ничего, хотя Боромир засыпал его вопросами.
-- Она дольше всего смотрела на вас, Хранитель Кольца, - сказал он.
-- Да, - ответил Фродо, - но что бы ни пришло мне в голову, путь там и останется.
-- Но поберегись! - сказал Боромир. - Я не очень верю этой эльфийской Госпоже и ее шуткам.
-- Не говорите злого слова о Госпоже Галадриэль, строго сказал Арагорн. - Вы не знаете, о чем говорите. Ни в ней, ни в этой земле нет зла, если только человек не приносит его с собой. Но пусть он тогда поберегется! И только сегодня ночью впервые с Раздола я буду спать без страха. Я хочу крепко уснуть и хоть на время забыть свое горе. Сердце мое и руки устали.
Он лег на диван и немедленно уснул.
Остальные вскоре последовали его примеру, и ничто не тревожило их сон. Проснувшись, они увидели, что лужайка перед павильоном освещена ярким светом дня и фонтан сверкает на солнце.
Несколько дней они провели в Лотлориене. Все это время ярко светило солнце, только изредка выпадал мягкий теплый дождь и, проходя, оставлял все живое свежим и чистым. Воздух был прохладен и мягок, как ранней весной, однако путники чувствовали, что вокруг усиливается зима. Им казалось, что они ничего не делают, только едят, пьют, отдыхают и прогуливаются меж деревьями, и этого было довольно.
Они не видели больше Господина и Госпожу и мало разговаривали с эльфами: мало кто из лесного народа знал язык вестрон. Халдир распрощался с ними у шел обратно к северным гранцам, где были установлены сильные посты после тех новостей о Мории, что принесли путники. Леголас почти все время проводил с Галадримом и после первой ночи не спал с товарищами, хотя возвращался, чтобы поесть и поговорить с ними. Уходя, он часто брал с собой Гимли, и остальные удивлялись этой перемене.
Путешественники часто говорили о Гэндальфе, и то, что каждый знал о нем, ярко вставало перед их глазами. Когда прошли усталость и боль, горе от потери стало осознаваться острее. Они часто слышали поблизости голоса эльфов и знали, что те слагают плачи о Гибели Гэндальфа: они часто слышали это имя среди мягких звучных слов, которых не могли понять.
М и т р а н д и р, М и т р а н д и р, - пели эльфы, - о С е р ы й П и л и г р и м! Так они любили называть его. Но когда Леголас был с Товариществом, он не переводил им песни, сказав, что не обладает нужным искусством и что горе его так велико, что вызывает слезы, а не песню.
Фродо был первым, кто попытался излить свое горе в запоминающихся словах. Ему редко хотелось сочинить песню или стихотворение, даже в Раздоле он слушал, но сам не пел, хотя
275
в памяти его хранилось множество стихотворных строк. Но сейчас, когда он сидел у фонтана в Лориене и слышал вокруг голоса эльфов, его мысли приняли форму песни, и песня эта показалась ему красивой. Но когда он попытался повторить ее Сэму, то смог вспомнить лишь часть.
Когда сгущался в Уделе вечер,
Серой тенью ушел он вдаль,
Провожал его только ветер,
В чьей песне была печаль.
Долгими были его дороги,
Помнят горы его и леса,
Помнят южных холмов отроги,
Говорят о нем рек голоса.
Он не знал преград в Среднеземелье,
Проходил он сквозь двери острогов,
Сквозь болота и сквозь метели,
Сквозь ужас драконьих логов.
Все народы от Лун до Харада
Знал он, как знают свой дом.
Говорил он со зверем лохматым
И с поющим на ветке дроздом.
Меч, разящий врагов наповал,
И рука, придающая силы,
Знаний полная голова
Пилигрим, бредущий уныло.
Среди магов он был главным,
Страшен в гневе и весел с друзьями
Странник в одежде рваной,
Идущий между холмами.
Победил он и Тень, и Пламя.
Он один стоял на мосту...
Его посох разбился о камни,
Канул гений его в темноту.
-- Вы скоро превзойдете мастера Бильбо, - заметил Сэм.
-- Боюсь, что нет, - ответил Фродо. - Но это лучшее, что я могу сочинить.
-- Ну, мастер Фродо, если вы еще раз попробуете, вставьте, пожалуйста словечко о его фейерверках, - сказал Сэм. - Что-нибудь вроде этого:
Был он волшебником света,
Фейерверки делал из звезд,
Делал лучшие в мире ракеты,
Что горели, как огненный дождь.
-- Нет, это я оставлю тебе, Сэм. Или, может, Бильбо. Но - хватит, я не могу больше говорить об этом. Не могу представить, как сообщу ему эту новость.
Однажды вечером Фродо и Сэм прогуливались в прохладных сумерках. Оба вновь почувствовали беспокойство. На Фродо внезапно пала тень предстоящего расставания: он каким-то об
276
разом знал, что близко время, когда он должен будет покинуть Лотлориен.
-- Что ты думаешь теперь об эльфах, Сэм? - спросил он. - Я задаю тебе тот же вопрос, что и раньше - кажется, это было много веков назад, но с тех пор ты многое повидал.
-- Да уж! - согласился Сэм. - И я считаю, что есть эльфы и... Эльфы. Все они достаточно эльфы, но по-разному. Этот народ в Лориене, больше не путешествует бездомно и больше похож на нас: эльфы кажутся сроднившимися с Лориеном больше, чем хоббиты с Уделом. Трудно сказать, они ли сделали землю такой или земля сделали их, если мы понимаете, что я имею в виду. Здесь удивительно спокойно. Кажется, ничего не происходит, и никто не хочет, чтобы происходило. Если в этом какое-то волшебство, то оно настолько глубоко, что я его не вижу.
