Лоис Буджолд - Комарра. Вселенная Майлза. Роман, повесть, эссе
— А мне о фили-снах говорили совершенно иное, — едко парировал Бианка.
Анайя с чувством вины вспомнила некоторые свои прежние работы, но решила, учитывая величину ставок в этой игре, что капелька лицемерия сейчас будет извинительна.
— У разных композиторов разные стандарты, — пояснила она, глядя в потолок. — И зависят они от величины таланта.
— Знаете, художник, к которому пристанет репутация человека, неспособного выполнить заказ, может лишиться средств к существованию, когда про такое узнают все. — Бианка нахмурился, отчаянно пытаясь придумать угрозу, которую можно без опаски произнести в присутствии полицейского. — А я вряд ли смогу рекомендовать вас своим друзьям. На вас даже можно подать иск за нарушение контракта.
Лейтенант выпрямился на стуле и взглянул на доктора, чуть заметно улыбаясь. Бианка на мгновение метнул в него ненавидящий взгляд.
— Да, процесс может оказаться интересным, — проговорила Анайя. — Сон, разумеется, станет фигурировать в суде как доказательство. Его захочет просмотреть судья. Возможно, и эксперты. И изучат его весьма тщательно. А огласка… лично я люблю огласку. Когда твое имя мелькает на публике, его вспоминают, услышав снова — скажем, в другом контексте.
Бианка ответил ей кислым взглядом человека, только что заляпавшего почти завершенный манускрипт. Анайе сразу вспомнились опасения насчет акул и аллигаторов, и она вдвойне порадовалась соседству лейтенанта Мендеса, терпеливо дожидавшегося момента, когда он сможет приступить к своим непосредственным обязанностям.
Медленно и неохотно безупречный убийца расстался с надеждой завершить тщательно замысленный план досрочного овладения покоем, свободой и властью.
— Как вам будет угодно, — сдался он. — Я вам его верну.
И он занялся тактильным замком сейфа, скрытого за картиной на стене кабинета. Анайя послала Мендесу краткий торжествующий взгляд, тот ответил улыбкой и тут же стер ее с лица, когда Бианка достал мастер-картридж и положил на стол рядом с чеком.
Анайя достала из сумочки свой старый плейер.
— Я, естественно, желаю ознакомиться с продуктом, — процитировала она и быстро проверила запись. Это действительно был оригинал. Она положила его в сумочку и встала.
— Доктор Бианка, благодарю вас за то, что уделили мне несколько минут своего времени. — Она быстро придумала, как загнать последний гвоздь в крышку гроба его надежд. — Передайте мои наилучшие пожелания вашей жене. Она произвела на меня неизгладимое впечатление. Теперь, когда я с ней познакомилась, если так можно выразиться, и снаружи, и внутри, я стану внимательнее искать ее имя в светских новостях. Это придаст всей истории более личный интерес.
Анайя решила, что если задержится еще немного, то может перестараться — она и так балансировала на грани допустимого.
— А теперь позвольте оставить вас, господа. Не стану более отвлекать вас от реальных дел. Меня же ждет мир моих неописуемых фантазий.
Когда она выходила, доктор Бианка не поднялся из кресла, чтобы проводить даму.
Анайя облегченно выдохнула, выйдя на мягкий дневной свет зимнего солнца. Ей казалось, что она побывала в пещере, где время остановилось на целые столетия, или сбежала из дворца злобного царя эльфов. Крепко сжав сумочку с картриджем, она отправилась на поиски ближайшего общественного транспорта, который доставил ее домой, в не столь роскошный район города.
Заброшенная на неделю квартира показалась ей холодной, к тому же в ней установился неприятный запах. Разбросанные вещи напомнили о торопливом отъезде. Она увидела кофейную чашку, в которой над слоем черной слизи на дне уже выросла плесень, и кучу грязной одежды. Обычно Анайя не очень-то жаловала домашнюю работу, но мерзость запустения ее доконала, и следующий час она посвятила энергичной чистке и уборке. Даже самые навороченные и автоматические домашние приборы не станут работать, если их не включать, не программировать и не обслуживать. Финальным актом наведения порядка стало церемонное извлечение из сумочки картриджа и его электронная кремация в утилизаторе. Анайя так и не решила, куда его отправила — в ад или рай для снов, но знала, что призрак этого видения останется с ней надолго.
Ее труды и добродетель оказались вознаграждены. Вскоре после скудного ужина ей доставили новенький синтезатор — Чалмис предусмотрительно переадресовал доставку. Анайя схватила его с нескрываемой жадностью.
Плетельщица снов благоговейно поставила коробочку на рабочий стол и ненадолго отвлеклась, глядя в окно, где переливались городские огни, напоминая драгоценности в витрине ювелира. Потом села и задумалась — за какую работу взяться в первую очередь. Она все же испытала краткую остаточную тревогу, подключая провода к вискам, но сразу же забыла о ней, когда перед ее мысленным взором возник новый яркий мир.
Девочка смотрела сквозь стекло купола на бесконечные поющие пески Колонии Бета — то охряные, то цвета ржавчины, но никогда не замирающие, никогда не умолкающие. Она смотрела на них с тоской и желанием, прижав пальцы к прохладной гладкости оберегающей ее тюрьмы, почти не замечая обволакивающего ее негромкого гудения машин, позволяющих ходить в простой одежде и дышать без маски. Воздух в ноздрях был сух и прохладен — его выдыхала машина, а не что-то живое и зеленое. Девочка повернулась к стоящему рядом брату…
Анайя вернулась домой.
Мой первый роман
(Пер. с англ. Д. Селиверстовой)
Первые наброски к романам я начала еще в восьмом классе. То были подражания приключенческим романам Хайнлайна, так и не воплотившиеся сценарии по мотивам любимых сериалов — словом, обычные импульсивные юношеские порывы. Пробовала писать я и в колледже, где пыталась посвятить себя изучению английского языка (лишь с тем, чтобы разочароваться в науке и полностью переключиться на мужа, работу и семейную жизнь).
На первый роман меня вдохновила Лиллиан Стюарт Карл, подруга школьных лет. Как и я, она увлекалась творчеством ради творчества, но обзавелась семьей. Затем она рее же вернулась к литературной деятельности, написав сначала несколько смешных историй, а потом и роман; и, наконец, вышел ее первый сборник рассказов. Я тем временем сидела на мели в Марионе, штат Огайо, с двумя детьми (четырех лет и одного года от роду), с домом, который никак не удавалось продать, без работы и без надежды эту работу найти — во всяком случае, такую работу, которая позволила бы нанять няню. Но для литературного труда в качестве хобби не требовалось ничего, кроме ручки, бумаги да уймы всяческих знаний, без дела томившихся у меня в голове.
