Сборник Сборник - Фантастика, 1962 год
Эти мысли буквально раскалывали на части мой мозг, а Смит с упоением разворачивал передо мною свои воинственные и столь далеко идущие планы.
Как я ни старался сохранить на своем лице внимательное и даже благожелательное выражение, оно все же время от времени поневоле мрачнело, и кудлатый думал, что это потому, что я не верю в выполнимость столь заманчивых планов. Он амикошонски хлопал меня по плечу, он старался меня подбодрить! А я с тоской мечтал о той сладостной минуте, когда милосердные щупальца избавят меня от этого вонючего общества грязных и страшных плебеев…
Наша боевая машина уже давно продолжала свой путь на левом фланге каре.
— Я бы отдал жизнь за то, чтобы принять посильное участие в нашей общей борьбе, — сказал я, надеясь узнать, где и как можно будет найти штаб этих заговорщиков.
— Здесь, в корзине? — усмехнулся лысый.
— Я сегодня ночью снова попытаюсь бежать, — перешел я на шепот, то и дело с подчеркнутой опасливостъю оглядываясь на иллюминатор.
— Вы все-таки считаете, что есть шансы? — загорелся приунывший было кудлатый.
— К сожалению, мы ничем не рискуем.
— Вот то-то и оно! — жарким шепотом поддержал меня кудлатый. — На всякий случай запомните адресок. Может, вам в Лондоне пригодится… — Он снова глянул на лысого, испрашивая у него разрешение, и лысый снова разрешил. — Олдгейтхайстрит, угол Миддлэссексстрит… Запомнили?.. Второй дом от угла, там, где “паб”,[27] забыл вдруг, как он называется…
— “Голубой лев”, — подсказал лысый.
— Правильно, “Голубой лев”, во дворе спросите инженера Стеффенса…
— Инженера? — неприятно поразился я. Мне было дико представить себе образованного человека в компании с подобным отребьем.
— Инженера, — подтвердил кудлатый. — Расскажите, что мы с Дэвидсоном уничтожили марсианскую машину… Это придаст ребятам бодрости… А может быть, нам повезет и всем троим удастся убрать ноги подальше, тогда нам с вами, сэр, большущие дела еще предстоят!..
Тут его взгляд впервые остановился на уголке корзины, в котором были сложены мои запасы. Он мог спросить, что это такое, и тогда я влип бы в неприятную историю.
— А что, если нам выпить по стаканчику брэнди? — спросил я с неплохо разыгранным радушием. — Все-таки веселее станет на душе…
— Брэнди? — удивились оба джентльмена.
— Осталось от вчерашнего парня, — соврал я, И снова мне на выручку пришли мои верные и мудрые союзники!
Я увидел в иллюминаторе две пары неподвижных черных глаз и табличку, на которой был изображен какой-то знак.
Судя по обстановке, это мог быть знак вопроса. Во всяком случае, я страстно хотел, чтобы это был именно знак вопроса. В таком случае у меня спрашивали, достаточно ли я выведал у наших пленных, не пора ли с ними кончать.[28]
— Глаза! — закричал я страшным голосом. — Вы видите, они на нас смотрят! Сейчас они нас будут забирать к себе внутрь цилиндра, двоих из нас… Это их дневная порция — два человека… Надо спасаться!
И я стал суматошно “помогать” то одному, то другому взобраться на край корзины. А когда они заметили взметнувшиеся к нашей корзине щупальца, было уже поздно.
Через мгновение щупальца обхватили обоих воинствующих ист-сайдских джентльменов.
— Не забудьте, — крикнул мне, уже находясь высоко над корзиной, кудлатый Смит. — Инженер Стеффенс! Угол Олдгейтхайстрит и Миддлэссексетрит!.. И скажите., что мы умираем с гордо поднятой головой!..
— Не забуду! — весело крикнул я! им в ответ. — Приготовьте ему месте потеплее в аду, вашему инженеру Стеффенсу и всей вашей банде!
— Я вас не понял! — успел еще переспросить кудлатый, пока медленна отвинчивалась крышка цилиндра. — О чем это вы?.. Громче!..
— Будьте вы оба прокляты вместе с вашим грязным, Дэвидсоном! — заорал я с диким торжеством.
Если бы вы видели их лица!..
Суббота, 27 июня. Час пополудни.
Это была моя мысль — выйти на побережье, чтобы отрезать противнику путь эвакуации на ту сторону канала. К сожалению, они или не захотели со мной согласиться или плохо меня поняли.
Я им начертил ясную схему: идти вдоль побережья, но вне досягаемости артиллерии военных кораблей. Я даже, словно предчувствуя несчастье, нарисовал одну нашу машину у самого берега, и облачка вспышек снарядов, вокруг нее, и военный трехтрубный корабль, ведущий по ней огонь. Но они, видимо, не разобрались в моем предостережении. Надо полагать, что у них на Марсе нет судоходных водоемов., И мне выпала печальная судьба беспомощно наблюдать, как правофланговая боевая машина вступила в пролив так далеко, что треножник ее почти целиком скрылся под водой, и как прямо на нее помчался крейсер. Кажется, это был “Сын грома”.
Если это так, то на нем служит (вернее, служил) артиллерийским офицером старший брат Арчибальда — Фрэнсис. Конечно, я в таком отдалении не мог бы даже в бинокль увидеть моего несчастного кузена. “Сын грома” успел сделать только один залп из своих носовых орудий и попал-таки в правофланговую боевую машину марсиан. Снаряд разорвался внутри цилиндра и разметал в клочья весь его экипаж. Но перед тем как рухнуть в воду, машина, уже лишенная своего мозга, подняла все же трубу, испускающую тепловой луч, крейсер вспыхнул, как спичечный коробок, огонь мгновенно достиг его пороховых трюмов, и чудовищный взрыв довершил то, чего еще не успел сделать тепловой луч.
Как член фамилии Эндъю, я, почувствовал гордость за высокое мастерство и отвагу моего кузена Фрэнсиса Эндъю. Как военный и патриот, я не мог не отдать должное мужеству и выдержке прочих офицеров и команды “Сына, грома”. Это было высоковолнующее зрелище, в сравнении с которым тускнеет подвиг древних героев Фермопильского ущелья. Но как реальному политику мне было больно видеть, как бесполезно гибнет один из тех кораблей, которые вскоре потребуются нам с марсианами для объединенных и вдохновляющих действий во славу цивилизации и прогресса.
Первое, что мелькнуло у меня в мозгу, когда я увидел, как в облаках пара ушли под воду печальные останки правофланговой машины, — это вполне понятное опасение, как бы оставшиеся в живых марсиане не заподозрили, что я нарочно подвел их несчастных товарищей под огонь орудий Фрэнсиса. Но последовавшее после гибели боевой машины заставило меня устыдиться моих подозрений. Почти сразу после того, как развороченная снарядом машина, уничтожив безумный крейсер, сделала несколько шагов мористей и исчезла в водах канала, в иллюминаторе моего цилиндра показалась пластина с крючковатым крестом. Даже в такую минуту они нашли в себе силы, чтобы успокоить меня, подчеркнуть, что они меня ни в чем не винят! В такую минуту!.. Вот это военные!.. Были достойны всяческого восхищения быстрота и четкость, с которыми они перестроили свои ряды и двинулись на северо-запад, на Лондон…
