Вн. Аверкиев - Хождение за три неба
— Ага, давай… А то не проснусь никак…
На слабый свет костра, негромко бряцая шпорами, из ночной темноты вышел сотник.
— Караулы тут проверял… — поторопился он объяснить своё любопытство. — Смотрю — а у вас костерок!
Ну, да… Караулы он проверял! Хотя, может, и проверял… Но к нам его погнало гольное любопытство. Чего это мы тут затеваем? К чему, вообще, наш визит на его тихий участок? Да ещё подкреплённый такой страшной бумагой из дворца! Одних печатей пять штук!
— Садись, сотник. Сейчас чай пить будем. Чай — это такой последний писк моды в королевстве. Вся аристократия пьёт. Как травяной взвар, только лучше. По случаю урвали коробку… Ты клади пакетик-то в кружку. Вот эти белые куски — сахар. Клади по вкусу, пробуй, не спеши… А, может, кофе? Тогда сыпь его, да смотри не переложи с непривычки-то!
Сотник, поперхнувшись, глотнул горячий кофе.
— А вы, милорд, никак куда-то собрались? Так ночь же! И не видно ничего, хоть глаз выколи.
— А вот это, сотник, тебя абсолютно не касается… Ты пей кофе-то, пей! Кофе пей, да дисциплину армейскую разумей! Твои охламоны новую яму под офицерский сортир выкопали, как я сказал? Ты погоди немного сортир переносить, может, утром мы эту яму немного используем… Ну, допил? Тогда иди себе дальше посты проверять. Не мешай нам… Иди-иди… Олеся, тащи аптечку. Шурка, туши костёр!
В багряно-фиолетовом свете углей я разложил спецаптечку на краю брезента. Так, ломиться, как лоси по лесу, мы не будем, поедем с комфортом, на Шарике… Значит, силовые коктейли типа спецсредства «Иноходь», боевой коктейль N 2 и 3 нам не нужны… Вот и хорошо, а то больно откат у них силён, да ещё и с непривычки… Утром натурально как куклы будем… А вот это нам пригодится! Хотя, Шурка наверняка откажется, он и сам так может. А вот нам с Олесей в самый раз будет.
— Олеся, иди сюда! Да брось ты убираться! Ординарец всю посуду потом приберёт… Вот эту штуку налепи на лоб, что ли… Не бойся — это штука нужная! Спецпластырь «Кошачий глаз» называется. В темноте видеть помогает. Ага, как пойдём, так и налепи. Только потом на свет смотреть нельзя! Вода осталась? Залей угли! Ну, что? Собрались? Попрыгали! Шурка, чёрт! Зачем весь мешок с собой тащишь? Я тебе же разгрузку давал? Не влезает, не влезает… До твоих артефактов, надеюсь, дело и не дойдёт. Мы воевать не будем. Мы тихо… Гонцов наловим и всё! Пошли.
И мы пошли. Но не к противнику, а от него. До присмотренной ещё днём полянки, на которой нам и предстояло загрузиться в Шарика. Дошли, загрузились. Начал работать «Кошачий глаз», мрак посветлел, стало видно деревья, траву. Только тени под деревьями остались недоступными глазу. Это ничего, никто против нас скрытые пулемётные точки выставлять не будет. Не дошли ещё местные до этого. И демоны тоже…
— Значит, так, товарищи разведчики и прочие диверсанты! Объясняю в остатний раз… — в ответ раздался лишь горестный стон, обозначающий лишь одно — ну, сколько же можно мозги полоскать?! Их и так почти не осталось, мозгов-то! — Ничего, ничего! Повторение, как говорится, мать учения! Зарубите себе на носу! Никакого шума и пыли. Никакой войнушки. Никакой стрельбы и прочих фейерверков! Шурка, тебе говорю! Тихонько подлетели на Шарике, поглазели, выбрали, стреножили и упаковали, тихонько улетели. Всё! От вас не жду никакого героизма. Наоборот — его и быть не должно! Фенрих, вы постоянно держите щиты на всякий случай. Олеся — ты прикрываешь наши спины. Бесшумным пистолетом не размахивай! А то сама не заметишь, как нашпигуешь наши задницы свинцом… Что «Милорд, ну, сколько же можно»? Сколько нужно, столько и можно…
Я вздохнул и оглядел своё войско. Первое реальное дело ведь! Однако пора начинать, сколько, на самом-то деле, можно толочь воду в ступе. Поехали, товарищи партизаны!
Шарик невысоко поднялся в ночное небо и пошёл вглубь захваченной территории, загибая влево. Шли, конечно, в режиме невидимости. «Кошачий глаз» начал работать в полную силу, и окрестности видно было довольно хорошо. Как светлой лунной ночью. Под нами пока никого не было.
Так мы вояжировали минут пятнадцать. Наконец, по всем расчётам, линия фронта осталась далеко позади.
— Усилить внимание, золотая рота! Идём к противнику. Шурка, высматривай факелы!
Мы пошли назад зигзагом, примерно с километровым плечом. Пока поиск ничего не давал. Под нами как был спящий лес, так он же и оставался. Напряжение нарастало. Неужели тут нет никого? А сотник так расслабился, что не понял, что воевать ему не с кем? Да нет, не похоже…
— Внимание, милорд! Слева вроде бы копны сена… Давайте ещё немного пройдём в том направлении, а? Опа! Вон, видите тени? Это околица села! — Шурка углядел заброшенное сельцо первым и был несказанно рад этому. Да-а, магия пока бьёт спецсредство «Кошачий глаз» как Валуёв какого-нибудь ботаника-задохлика из Думы! Наверняка, и не в бровь, а в глаз!
— Молодец, Алессандро! С меня значок ГТО тебе на грудь! Демонов видишь?
— Нет тут никаких демонов… Не вижу и не чувствую. А куклы будут заметны только по движению, темень ведь кромешная!
— Ладно, понял… — я притиснул Шарика в тень запущенного сада. — Никому не покидать транспорт! Наблюдать вокруг!
Сам, конечно, вылез… Присел пару раз, размял ноги. Потом скомандовал «Скафу» слетать на разведку. «Скаф» невидимой ночной птицей усвистал вперёд. Не успело сердце татакнуть разика три, как он вернулся.
— Никого там нет, Афоня! Пусто. Ни людей, ни скотины. Даже тараканы попрятались!
— Плохо… Сколько до линии фронта, «Скаф»?
— А я знаю? У меня нет данных по расположению линии фронта.
— Тьфу, чёрт… Сколько до нашего становища у кавалеристов сотника?
— Округляя — около четырёх километров, Афоня.
— Тогда ясно, почему тут даже тараканов нет. Глухие тылы… Тут целей для нас не будет. Поскреблись поближе к разделительной ленточке!
Я машинально сорвал с дерева зелёное яблоко и вновь залез в Шарика.
— Наблюдатели, доклад!
— Никого вокруг нет, командир! Лишь летучие мыши мошкару гоняют.
— Молодец, Шурка! Вот тебе пока яблоко в награду. Грызи. Поехали дальше, здесь клевать не будет — рыбы нет…
Через три километра зигзагов мы увидели первых кукол. Застывшие фигуры чёрными столбиками стояли среди кустов неопрятно заросшего подлеском поля. Факелов поблизости не было.
— Вот и наши неваляшки, ребята… Выгружайсь, пора за дело, а то, глядишь, и ночь скоро кончится!
Вся операция прошла просто, как Бобику на столбик помочиться. Мы ещё немножко полетали, выбрали небольшую кучку стоящих на самом фланге кукол, сели метрах в тридцати за их спинами. Дольше выбирали способ их обездвиживания и упаковки. Шурка горячился, перебирал свои артефакты, говорил, что только фукнет, а потом — раз-два и в дамках. Всё бы хорошо, но беззвучно фенрих не мог сработать. Беззвучно мог только «Скаф». Вот ему в конечном итоге всё и поручили. Он осторожно брал по одной кукле, обездвиживал её гравитацией и тащил к нам. Партизаны под моим чутким руководством быстренько ставили кукле кляп. Да нет! Чтобы не смогла она кусаться, а крикнуть «Тревога! Наших бьют!» кукла изначально не могла. Затем — руки за спину и перемотать скотчем, ноги пока свободные. На счёт «Раз-два-а!» жертва швырялась в прицепной вагон, и всё тут! Операция закончена. Можно тащить следующую куклу. Много мы не брали, мы взяли четырёх — трёх селян и одного солдата. Женщин не брали вовсе. Для наших целей они не подходили. Загрузившись, мы также медленно и печально ушли сначала вглубь захваченной территории, а потом, заметя следы и удалившись на приличную дистанцию, дёрнули прямо в лагерь кавалеристов.
