Дуглас Адамс - Автостопом по Галактике. Опять в путь (сборник)
– Все эти перелеты туда-сюда? Да, наверное.
– У нас есть доступ к любой мыслимой информации. Я нашла тебя в списке пассажиров погибшего корабля.
Артур остолбенел.
– Ты хочешь сказать, они знали о катастрофе?
– Ну разумеется, знали. Не может же целый космический лайнер исчезнуть так, чтобы никто и ничего не узнал.
– Ты что, хочешь сказать, они знали, где это случилось? Знали, что я спасся?
– Да.
– Но ведь нас никто не пытался искать! Вообще ничего не было!
– А с чего им искать? Им бы пришлось влезать в запутанный судебный процесс из-за страховки. Они просто прикрыли это дело. Сделали вид, что ничего не было – ни катастрофы, ни корабля. Страховой бизнес продажен насквозь. Слышал ли ты, что для директоров страховых компаний снова ввели смертную казнь?
– Правда? – удивился Артур. – Нет, не слыхал. За какие такие провинности?
Триллиан нахмурилась:
– При чем здесь провинности?
– А… ясно.
Триллиан долго смотрела на Артура и вдруг произнесла совершенно иным тоном:
– Артур, тебе пора взять на себя свою долю ответственности.
Артур сделал слабую попытку понять, что она имеет в виду.
Ему и раньше приходилось замечать, что вещи, которые другие схватывают на лету, до него доходят этак минуты через две. Поэтому он позволил себе помолчать эти две минутки. Последнее время жизнь баловала его, шла ровно и мирно… можно позволить себе немножко помедлить.
Поразмыслив, он так и не понял, что имеет в виду Триллиан, и в конце концов признался в этом.
Триллиан одарила его холодной улыбкой и обернулась к двери, ведущей на улицу.
– Рэндом? – окликнула она. – Заходи-ка, познакомься со своим отцом.
Глава 14
Пока «Путеводитель» вновь превращался в гладкий черный диск, у Форда родилась одна безумная идея. То есть он попытался ее родить, хотя она оказалась слишком безумной для его утомленного мозга. Голова у него гудела как котел, коленка отчаянно ныла, и хотя он не считал себя нюней, но знал по опыту, что вещи типа изощренной многомерной логики лучше воспринимаются, когда сидишь в горячей ванне. Для серьезных размышлений требуется время. Время, хорошая порция укрепляющего и полная ароматной пены ванна.
Пора выбираться отсюда. И «Путеводитель» забрать. Вот только вряд ли удастся осуществить эти два дела разом.
Форд лихорадочно огляделся по сторонам в поисках спасительного выхода.
Думай, думай, думай давай! Выход должен был оказаться до примитивности простым и очевидным. Если дурные – можно даже сказать, дурнопахнущие – предчувствия его не обманывают и он вправду имеет дело с вогонами, чем проще и очевиднее уловка, тем лучше.
И вдруг его озарило.
Не надо бороться против системы – следует поставить ее себе на службу. Самая ужасная черта вогонов – их безмозглая готовность сделать любую безмозглую глупость, которая втемяшится в их безмозглые головы. К их разуму взывать не имело смысла ввиду отсутствия оного. Однако тот, у кого достанет духу, может порой использовать в своих целях их слепую, разрушительную страсть к слепому разрушению всего, что попало, включая самих себя. Мало того что их левая рука не ведает, что делает правая; порой и правая рука имеет весьма туманное представление о собственных деяниях.
Осмелится ли он просто послать заветный предмет почтой?
На собственное имя.
Осмелится ли он препоручить черный диск системе, чтобы вогоны сами доставили его ему – и это при том, что в данный конкретный момент они скорее всего разносят здание по кирпичику в поисках его. Форда?
Да!
Он лихорадочно начал упаковывать «Путеводитель». Обернул в бумагу. Наклеил листочек с адресом. На секунду замешкался – спросить совета у интуиции – и решительно сунул посылку в капсулу внутренней пневмопочты.
– Колин! – повернулся он к маленькому шарику, порхающему в углу. – Мне придется бросить тебя на произвол судьбы.
– Как я рад! – откликнулся Колин.
– Желаю тебе получить максимум радости, – сказал Форд. – Ибо я хочу, чтобы ты проследил, чтобы эта посылка благополучно покинула пределы этого здания. Возможно, тебя сожгут, когда обнаружат, и я ничем не смогу тебе помочь. Это будет очень, очень больно, и я ужасно извиняюсь. Ты понял?
– Я весь переполнен радостью, – заявил Колин.
– Тогда ступай! – приказал Форд.
Колин беспрекословно нырнул в трубу пневмопочты вслед за посылкой. Теперь Форду оставалось позаботиться только о себе. Ох, непросто это было… За дверью уже слышался грохот тяжелых сапог, и пришлось принять некоторые меры предосторожности – проверить запоры и придвинуть к двери большой картотечный шкаф.
Его немного смущал тот факт, что до сих пор все шло слишком гладко. Как-то подозрительно. С самого начала он действовал на редкость безрассудно – и пока все сходило ему с рук. Вот разве что ботинок. Ботинка было чертовски жаль, хоть плачь. Ничего, они еще за это заплатят. Сторицей.
Оглушительный грохот. Дверь сорвалась с петель. Сквозь клубы дыма и пыли проступили очертания врывающихся в проем огромных, похожих на слизней существ.
Значит, до сих пор все шло как по маслу? Значит, удача на его стороне? Ну что ж, вот и проверим!
В порыве научного энтузиазма он снова выбросился из окна.
Глава 15
Первый месяц совместной жизни они привыкали друг к другу, что оказалось довольно непросто.
Второй месяц они пытались свыкнуться с тем, что узнали друг о друге за первый, – и прошел он легче.
Третий месяц, когда прибыла посылка, тоже не был лишен проблем.
Поначалу проблемой было даже объяснить, что такое месяц. Тут, на Лемюэлле, это представлялось Артуру нехитрой задачей. Длительность суток здесь составляла чуть больше двадцати пяти земных часов, что в принципе означало для Артура возможность лишний час поваляться в постели – КАЖДЫЙ ДЕНЬ! – да еще необходимость регулярно переводить часы, что он делал скорее с удовольствием.
К тому же его вполне устраивало количество солнц и лун. На Лемюэлле и то, и другое имелось в одном экземпляре, что по сравнению со многими планетами, куда судьба закидывала Артура, являлось просто подарком.
Планета делала полный оборот вокруг единственного солнца за триста дней, а это значило, что год здесь тянулся не слишком долго. Луна делала оборот вокруг Лемюэллы примерно девять раз в год, что тоже было кстати: это значило, что за месяц здесь можно больше успеть. И наконец, планета не просто напоминала Землю, она была скорее ее улучшенной копией.
Рэндом, напротив, казалось, будто она в плену у какого-то бесконечного, навязчивого кошмара. Она билась в истерике от того, что местная луна нарочно вылезает на небо – ей назло! Вылезает каждую ночь, а как только прячется, ей на смену появляется солнце. Снова и снова, без конца!
