Андрей Щупов - Холод Малиогонта
4
- Какой бесконечный тоннель!
- Это волшебный тоннель. Он подарил нам ночь.
- А если что-то случилось?
- Но мы до сих по живы. Значит, все обстоит благополучно.
Женщина потерлась носом о его плечо.
- Как тебя зовут, кудесник?
- Не знаю. Забыл и не желаю вспоминать. Если хочешь, мы можем выбрать себе новые имена.
- Разве это разрешается?
- Это не может быть запрещено.
- Но мы привыкли к старым именам, разве не так?
- Мы привыкаем ко многому. Гораздо важнее то, о чем мы мечтаем. Итак, если ты не против маленького перевоплощения...
- Оно обязательно должно быть маленьким?
- Разумеется, я оговорился! Оно будет большим, глобальным - можно сказать, стратегическим!
- Тогда я выбираю имя Терезы! Тебе оно нравится?
- Смешной вопрос! Имя чудесное! От него пахнет розами и гвоздикой... А как мы назовем меня?
- Принц датский - это не слишком грустно?
- Это величественно! Даже чересчур.
- Но ты действительно похож на принца. Ты родился не здесь. Твоя страна - край замков и вечной радуги.
- Принимается. Хотя подобное имя ко многому обязывает.
- Зато я впервые побеседую с живым Гамлетом!
- Ты уже с ним беседуешь, Тереза. Там на полу мои королевские одежды. Можешь проверить. Это тончайший шелк, парча и бархат.
- Знаю. Кожаный пояс и длинная черная шпага... По-моему, я начинаю тебя видеть. Ты высокий, сильный и тебе ничего не стоит поднять меня одной рукой.
- Я готов сделать это прямо сейчас. На какое небо тебя доставить?
- На седьмое, мой Гамлет. Я слышала, такое еще существует.
- Оно уже здесь, в нашем купе...
- Объясни, как ты сумел разыскать меня? - Тереза прижала ухо к его груди. - Ты услышал биение моего сердца?
- Оно излучало сигналы бедствия. Я не мог его не услышать.
- Но Дания, средние века - это так далеко.
- Напротив, это совсем рядом. Ближе, чем купе с юбиляром... Но опустим технические подробности. Главное - что я здесь.
- И ты не жалеешь об этом?
- Нисколько! О подобном я мог только мечтать. Кстати! Я еще не говорил, но у тебя волшебная фигура, чарующий голос органолы и к тому же... Подожди! Чему ты смеешься?
Женщина в самом деле смеялась.
- Я спрашиваю себя, что лучше? Сладкий обман или убогая правда?
- Но я не лгу!.. На лице твоем выражение, по которому я так часто тосковал. Эти губы не похожи ни на чьи другие! Они не приучены к жадности и умеют источать нежность. Я схожу с ума от твоей кожи, твоего запаха...
Она провела ладонью по его лицу, легкими щипками прошлась по груди и шее.
- А может быть, мы несем чушь? Отступи на шаг и прислушайся к тому, что ты говоришь.
- Это не чушь, это серьезно! И шагов назад нельзя делать. НИКОГДА! И уж тем более потому, что мы счастливы. Какая действительность людям еще нужна?
- Но это так необычно! Слова из сказов, из восемнадцатого века...
- Пусть! Не вздумай стесняться слов! Лапидарность и косноязычие отравили людей, но противоядие вот оно - под рукой. Его я и предлагаю тебе. Для чего же придуманы сотни красивых и добрых слов, как не для того, чтобы повторять их по возможности чаще?
- Ты сумасшедший, - она ласково поцеловала его в подбородок. - И я очень хочу стать такой же.
- Ты уже ею стала. Ты приняла ночь, как надо ее принимать любителям сказок. Им всем нужен свет, но зачем - они не знают. Ты не поверишь мне, но в этом поезде лишь семеро неиспугавшихся - и все они дети.
- А мы?
- Мы - в их числе.
- Да успокойте, кто-нибудь, женщин! Геннадий Васильевич, вы меня слышите?..
- По-моему, он уже на полу. Тут на столе что-то течет, - разлили вино, черти!
- Да плевать на ваше вино! Мы ослепли, понимаете? Ослепли!..
Федор Фомич в очередной раз потянулся к лицу, осторожно потрогал глаза. Никакой рези, никаких слез, но что же тогда стряслось? Опустившись на корточки, он зашарил руками по полу и не сразу отыскал свою зажигалку. Справа торопливо и жадно чавкал Семен. Похоже, он единственный еще не сообразил что к чему.
- Федор Фомич, вы здесь?
Чужая рука ткнулась в щеку, и Федор Фомич невольно отпрянул.
- Это я, Марковский.
- Ах, да, конечно. У меня тут, в некотором роде, зажигалка - так что пытаюсь экспериментировать...
- Давайте отойдем в сторону. Этот шум и гам еще не скоро успокоится. Вот сюда... Надеюсь, вы способны рассуждать здраво?
- Вероятно, да...
- А ощущения?.. То есть, я имею в виду зрение. Видимо, то же самое, что у всех?
Федор Фомич кивнул, но, вспомнив, что собеседник не в состоянии что-либо разглядеть, поспешил поддакнуть.
- Самое странное, я не понимаю, что могло послужить причиной. Говорят, таким же образом слепнут от метанола, но ничего подобного на столе не было.
- Это во-первых. А во-вторых, отравление сказалось бы на общем самочувствии. Значит, дело в другом.
- В чем же? Вы можете объяснить?..
Что-то снова посыпалось со стола, испуганно ругнулся Семен.
- Мужики! Вызывайте бригадира! Надо чинить проводку.
- А может, это все-таки тоннель?
- Какой, к дьяволу, тоннель! Полчаса - один тоннель? Нет здесь таких тоннелей и никогда не водилось. Я, извините, восьмой раз уже катаюсь этим маршрутом.
- Вы что, видите собственные часы?
- Да ни хрена я не вижу.
- Почему же вы решили, что прошло полчаса?
- Ну... это так - приблизительно...
- Нечего тогда и путать людей! Приблизительно...
- Увы, Федор Фомич, придется прервать нашу приватную беседу, Марковский возвысил голос. - Товарищи! Обращаюсь ко всем. Толку не будет, если мы не прекратим спорить и ругаться. И для начала, чтобы уяснить обстановку, попрошу ответить на некоторые мои вопросы...
- Кто бы ответил на мои!
- Мальчики! - тоненько проскулил женский голос. - Включите же наконец свет!
- Мда... Так у нас порядка не выйдет, - Марковский гулко прокашлялся. - Итак, спрашиваю. Есть ли в ресторане кто-нибудь, кто в состоянии еще видеть? Пусть самое слабое свечение, какие-нибудь контуры и тому подобное?
Немедленно вспыхнула разноголосица. В сущности говорили одно и то же, но отчего-то старались перекричать друг друга. Ниночка и Аллочка продолжали плакать, где-то под ногами с медным звоном перекатывались бутылки.
- Делаю вывод, - выкрикнул Марковский, - что все мы в одинаковом положении.
- Я же говорю, надо вызывать бригадира!
- Причем тут бригадир? Чем он нам поможет?
Федор Фомич по-ученически поднял руку и, встав, добавил от себя.
- Меня тревожит не темнота, а ее физическая первопричина. Кто-то зажигал спички, я высекал искры из зажигалки. Результат более чем подозрительный...
