Герберт Франке - Холод вселенной
-- Нерон!
Все сразу узнали любимого пса Валленброка, с которым тот никогда не расставался; он оставил собаку при себе даже тогда, когда из соображений экономии всех животных, не имеющих практической ценности, приказано было уничтожить. В свое время обсуждалась идея подыскать двойника и для собаки, чтобы мрачный, нелюдимый Валленброк выглядел перед публикой хотя бы любителем животных. Но пес был такой дикий, такой свирепый -- достаточно было только взглянуть на него! -- что от этого плана решили в конце концов отказаться, и мне, слава богу, не пришлось иметь дела с подобной же злобной тварью.
Значит, черный Нерон уцелел! Мы тщательно осмотрели комнату в поисках других анабиозных устройств, но больше не нашли ничего. Итак, все эти помещения предназначались для одного-единственного человека -- для Рихадра Валленброка, он единственный, кроме нас, пережил катастрофу.
Война, навязанная нам врагом, обернется против ее зачинщиков, и они будут беспощадно уничтожены. Они расплатятся за содеянное, мы добьемся этого и готовы пойти на любые жертвы. Весь наш народ сплочен как один человек. Сколько бы наших городов ни разрушили ракеты с востока и юга, ни один из нас не дрогнет, не смалодушничает. Службы гражданской обороны действуют безотказно, большая часть населения сможет укрыться в заблаговременно подготовленных убежищах. В их распоряжении достаточно теплой одежды и продуктов, все обеспечены электрической энергией и топливом, наши заводы работают на полную мощность, выпуская оружие, необходимое для обороны. Наших резервов хватит еще надолго, превосходство в этой схватке останется на нашей стороне, даже если врагу удастся еще какое-то время продолжать свои разрушительные налеты. Каким бы трудным ни оказалось наше положение, мы знаем, что делать; в нашем распоряжении имеется оружие такой мощной разрушительной силы, что при желании мы могли бы уничтожить всю землю. Мы держим его на крайний случай и пустим в ход только тогда, когда нас к этому вынудят. Наша цель -- не уничтожение, а победа. И даже если нам придется уйти глубоко в землю, когда-нибудь мы выйдем оттуда, государство же наше восстанет, словно Феникс, из пепла.
Ночью я лежу на кровати и все никак не могу успокоиться. Все произошло так внезапно... и в то же время я ожидал чего-то подобного. Каждая такая встреча неизбежно поднимает, словно муть со дна, все, что, казалось нам, погребено навеки. Да еще как все это произошло!
Я один--и чувствую себя очень одиноким. Вспомнилось, как покачала головой Катрин, и я сразу понял, о чем она подумала. Наверное, она права, нашим надеждам не суждено было сбыться. Было бы у нас больше времени... впрочем, шансов, можно считать, все равно нет.
Не слишком ли я быстро отчаялся? Ведь у меня так мало общего с человеком, который лежит там, внизу, в роскошных покоях и медленно возвращается к жизни. Эллиот включил систему ревитализации в точном соответствии с инструкцией. А Катрин вдруг подошла к нему и схватила за руку, когда он уже готов был привести в действие обогревательное устройство. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом Катрин опустила глаза и отвернулась. И снова я догадался, о чем она думает. А может, вообразил, что догадался.
Как мало общего у меня было с тем, кого я изображал столько лет! Я всегда был только исполнителем приказов, вот в чем дело. Я исполнял их, несмотря на все свои сомнения, на все оговорки. А каково быть человеком, не верящим даже в собственные слова!
Я ворочался на своей постели. Из-за стены доносилось глухое завывание ветра. В животе тяжесть, слегка подташнивает. Я встал, подошел к умывальнику, сполоснул лицо прохладной водой.
И снова лег в постель. Под одеялом жарко, но меня знобит. О чем бы хорошем подумать, чтобы наконец заснуть... Катрин! Но мысль о ней вновь наполняет мою душу бесконечной печалью. И тошнит все сильней...
Надо бы все-таки заснуть, но у меня не получается, я слишком ослабел и устал. Наконец, собравшись с силами, я решил встать, умыться и одеться. И уже возле самой двери в нерешительности остановился. Было такое чувство, будто в следующую минуту я переступлю какой-то роковой порог и окажусь в кошмарном мире, где не останется больше никаких надежд. Ну что ж, чему быть, того не миновать. Сделанного не воротишь, надо с этим смириться. И как всегда, расплачиваться за все. Власть имущие распоряжаются жизнью и смертью, решают, быть миру или погибнуть. А их подчиненные не властны даже над собственной судьбой... Но разве в случившемся нет и нашей вины?--вновь спрашиваю я себя. Мы ведь тоже немало натворили--уже хотя бы в силу того, что послушно исполняли все приказы...
Эйнар уже ждал внизу возле регистратуры. Едва завидев меня, он шагнул мне навстречу.
-- Я боялся чего-то подобного,--сказал он.-- И ведь знал же, что ничего хорошего из этого не выйдет, а все- таки явился. Почему, черт возьми!
Он повернулся, подошел к двери и уставился на снежную круговерть за стеклом.
Катрин сидела в столовой. Я остановился позади нее и положил руки ей на плечи. Она не шелохнулась. Но когда я попробовал погладить ее волосы, она отстранилась.
-- Не надо! -- Голос ее звучал тихо и ласково, но в то же время в нем слышались решительные нотки.
Я пододвинул стул, сел рядом. Есть совершенно не хотелось.
Вскоре к нам присоединился Эллиот.
-- Ждать осталось недолго,--сказал он.-- Еще часок- другой, и он очнется. Я дежурил возле него всю ночь. Кажется, там полный порядок. Температура медленно повышается, уже появились мозговые импульсы. В этом ящике я нашел полный набор медицинской аппаратуры.
Я понял, что все его мысли и заботы сейчас сосредоточены только на одном: как бы в соответствии с полученными инструкциями вернуть Рихарда Валленброка к жизни. А он подумал о возможных последствиях?
-- Какие последствия? Мы просто растолкуем ему, как теперь обстоят дела. Пусть сам решает, что делать дальше.
-- Если здесь узнают, что он жив, ему придется предстать перед судом, как это случилось с нами. Или ты думаешь, что мы сможем его долго прятать?
-- Зачем сейчас ломать над этим голову? И потом, не наша эта забота. Сам разберется.
Эллиот не допускал сомнения в том, что люди, которым мы подчинялись когда-то, способны во всем разобраться. У меня на этот счет были кое-какие опасения, но я промолчал. Что бы там ни произошло, я вправе делать, что захочу, и поступать, как сочту нужным. Я никому не подчинен, я человек свободный. Впрочем, так ли уж я свободен? Так ли себя чувствует действительно свободный человек?
* * *
Когда Рихард Валленброк пришел в себя, Эллиот перенес его в соседнюю комнату. Силы еще не вполне вернулись к нему, он говорил тихим голосом и время от времени опирался о стол, покрытый толстым стеклом, словно не мог совладать с тяжестью собственного тела. Но глаза его блестели и взгляд был беспокоен. Вот чего мне никогда не удавалось по-настоящему воспроизвести выражение этих глаз...
