Михаил Огарев - Сентиментальные разведчики (По следам Святогора - 1 или Авантюрное танго - 1)
- Значит, насколько я понимаю, в нашей ситуации имеется полный букет... - он не договорил и закашлялся. Ладвин фатальным жестом подтверждения уронил голову.
- Увы! - его пальцы легли на регулятор, и на карте вспыхнула голубая извилистая линия. - Вот здесь, примерно, в двух милях от четвертого "цветка", начинается очередная "техническая мертвая зона"; вот отсюда, (зазмеилась вторая тонкая линия, но красного цвета), - отсюда и до самой Сафат-реки идет "зона ночной смерти", а дальше, - (черный пунктир отсек почти целый край карты), - дальше начинается невидимая платформа "многогранника смерти". Как видите, его границы идут четко вдоль линии берега вплоть до океана, ну а насколько далеко они уходят на восток - кто знает? Мы не имеем данных, из каких краев течет эта река, и какова ее протяженность. Есть предположение, что она естественным природным барьером отрезает от материка огромный участок суши, замыкая его между собой и водами залива. Там нет ничего особенного - сплошное хаотичное нагромождение невысоких скал и ущелий - но именно туда вам почему-то и требуется попасть... А пересечь Сафат-реку, я повторяю, невозможно. Даже по воздуху, например, на спортивных дельтапланах.
Несколько минут Командор тупо смотрел на собственную карту. Потом начал энергично выражаться:
- ........! И вы говорите, что знаний, накопленных военными за тысячелетия, не хватит, чтобы форсировать одну-единственную водную преграду?! Не верю! Я от своего плана не откажусь! Я прибуду на четвертый "цветок", и тогда посмотрим! В крайнем случае, будет использована вся мощь моего корабля! - с пафосом закончил он.
- Радикальное средство... - безразлично протянул Ладвин. - Скорее всего, получится еще одно "черное пятно" чуть поменьше уже имеющегося...
- Я имел ввиду не лучевой удар...
- Ну? Так-таки и не его? Неужели хотите посадить свою "яхту" на поверхность земли, как простой планетолет? Ага, вижу, что такая мыслишка мелькала... Ну что же, имеется здесь одно "окошко" неподалеку от Сафатреки - там один раз в полгода "техническая мертвая зона" почему-то перестает действовать, и на целых два часа восстанавливаются нормальные природные законы. Но и только! По истечении этого срока ваш красавец корабль превратится в сплошную глыбу металла, и вы даже люки открыть-закрыть больше не сможете! Не верите - извольте попробовать, такой день наступит через несколько недель.
Этот справедливый выпад оказался весьма болезненным - Командор скрипнул зубами и отвернулся. Роман все еще пребывал в состоянии некоторого оцепенения, зато его сестра уже достаточно овладела собой.
- Неужели так и ничего нельзя предпринять? - невыразительным голосом спросила она, стараясь не глядеть на начальника Станции. Тот понимающе прикрыл веки.
- Технические средства нашей эпохи здесь, и правда, бессильны, - почти извиняюще произнес он. - Единственное, что я могу сделать - это связаться кое с кем из местных, кто достаточно хорошо к нам относится, скажем так. Например, с рыцарем Сержем де Пери. Но понимаете... Тут ситуация тоже настолько щекотливая, что надо быть очень осторожными. Видите ли, обычного населения здесь, как такового, нет. Имеются две немногочисленные группировки, ведущие между собой упорнейшую войну, корни которой уходят в далекое прошлое этой планеты. Одни называют себя витязями, другие богатырями. Но дело в том... как бы это сказать...
Замявшись, Ладвин оборвал себя, словно никак не мог подобрать нужных слов, и молчал так долго, что Эльза не выдержала и произнесла ободряющее восклицание: "Да продолжайте же!" Иоганн криво усмехнулся.
- Ну, если вы относительно спокойно перенесли мое сообщение о здешних природный странностях... Хорошо, попробую. Однако, с чего же начать?
- Наверное, с самого первого знакомства, - сказал Командор.
Блок событий No 2
1. Расстановка фигур
...и скорость, с которой он вел вездеходный катер в этих незнакомых дурных местах, и высота, на которой находился - все таило в себе серьезный риск, но выбора не было. Слишком внезапно и резко заработал на приборной панели "датчик личности" пропавшего Андриса, и эта яркая пульсирующая полоска лишь до половины была жизненно-зеленой. Вторая ее часть терялась в тревожных багровых переливах, что означало, скорее всего, тяжелое ранение. Более точного диагноза аппаратура не давала, но теперь появилась хоть слабая надежда после двух суток бесплодных поисков, когда Иоганн, отчаявшись, отдал приказ остальным группам возвращаться, а сам все никак не мог этого сделать, продолжая бросать машину то вправо, то влево, словно надеясь на чудо. И когда в момент облета двух толстых сросшихся деревьев это чудо произошло, он сначала не поверил своим глазам, но пронзительное верещание зуммера, подтвердившего точность светового сигнала, развеяло его сомнения. Ладвин рывком поднял вездеход до уровня древесных крон, зафиксировал направление импульсов бедствия, продублировал автоматическое управление ручным и ринулся вперед. Почти сразу же аппарат вздрогнул и затрясся, индикаторы погасли, а механизмы отключились, но затем все пришло в норму. Это продолжалось лишь несколько мгновений и даже не отразилось на высоте полета, но Иоганн понял, что он на полном ходу по инерции пересек какой-то маленький участок, где господствовала совсем иная физика. Ему приходилось сталкиваться с этим невероятным явлением и в дни строительства Станции, и при вынужденной частичной разведке близлежащих территорий. Привыкнуть к такому парадоксу еще не позволяла кратковременность пребывания на планете, но опыта уже накопилось достаточно, чтобы не впадать в преждевременную панику. Правда, сейчас он находился (если судить по продолжительности полета) слишком далеко от Базы и в полном одиночестве, но...
Отступать было нельзя.
Прошла всего одна неделя, как пропал без вести один из двух врачей группы - исчез, растворился в воздухе, словно и не было никогда такого человека в их коллективе - и вот в непонятной беде оказался Андрис Лайко, его непосредственный заместитель. Не поддавалось объяснению, как он, лично издавший приказ, запрещающий покидать Станцию без специального разрешения, сам оказался на таком расстоянии от нее - безо всяких средств передвижения и связи, с одним хронометром-датчиком, вживленным в кожу запястья левой руки. Это являлось обязательным для всех межпланетников - точно такой же прибор украшал руку и самого Ладвина, только его "полоска жизни" была сплошь изумрудного колера и светила ровно. Узкое окошко электронных часов показывало полдень по местному времени.
...Вездеход снова слегка вздрогнул, но спасительная инерция помогла ему и на сей раз преодолеть еще один "мертвый" участок. Пейзаж, менявшийся за прозрачным колпаком кабины пилота, был угрюм и спокоен. Небо было затянуто сплошной тонкой облачностью молочного цвета, сквозь которую изредка и тускло, как сквозь мутное стекло, просвечивало солнце. Внизу шло редколесье по холмистой, исключительно неровной местности, раздробленной на части глубокими оврагами, в заросших провалах которых чернела гнилая вода. Порой автопилот прокладывал свой курс над ними, и тогда вездеход, снижаясь, совершал стремительный нырок и некоторое время мчался в непосредственной близости от крутых осыпающихся берегов настолько резких изгибов, что успешное лавирование между ними было нелегким делом и для человека с отличной врожденной реакцией. А Ладвин к таковым не принадлежал - в эти минуты он судорожно стискивал в руках штурвал, более всего страшась очередной "технической мертвой зоны", внезапное появление которой могло закончить его рискованный полет полной катастрофой. Один раз он не выдержал и снизил скорость, когда на пути катера в недрах особенно извилистой балки стали внушительно вырастать рослые колючие кустарники, а потом стеной пошли деревья. Но автоматы не подвели, и машина, ловко обогнув корявые стволы, вновь прыгнула на приличную высоту.
