Автор Неизвестен - Без названия
— Сергей Александрович, спасибо! — окликнул меня Палыч в малом фойе. — Вы спасли сегодняшний фильм — реклама на месте!
— Что вы, Палыч, не за что! — ответил я легко и свободно.
Я теперь все чаще стал замечать, что, как только у меня появляется женщина, все вокруг преобразуется в какую-то благосклонность, уважительность, доброжелательность…
Вот и теперь все работники мне вокруг улыбались, и я себя чувствовал очень уютно в кинотеатре. Но мое настроение как бы спохватилось, заворожило меня еще больше, когда я увидел Лидию Ивановну, уборщицу, и услышал, что она уже целый час как готова ехать в больницу к Наташе!..
Не долго думая, я позвонил Степану, подвозчику кинофильмов от кинопроката. И уже через полчаса я и Лидия Ивановна ехали с ним в машине. По дороге в больницу я исподволь выведал, в какой палате лежит Наташа, но все-таки я заметил, как Лидия Ивановна один разок искоса глянула на меня. Наверное, меня выдавала моя излишняя озабоченность. Но я был слишком счастлив, вспоминалось, как я не мог надышаться поцелуями Вики все утро, и потом я уже предвкушал таинственность, встречу с Наташей, ведь счастье, как и беда — не приходит одно!
Мой дальнейший план был очень прост, я довез Лидию Ивановну до больницы, а сам как бы по делам поехал в кинопрокат, пообещавши вернуться в больницу через час. Через час я действительно вернулся, отвез Лидию Ивановну обратно в кинотеатр, но на этот раз проявил может быть излишнюю холодность в отношении Наташи и снова вызвал косой взгляд в мою сторону Лидии Ивановны.
Теперь путь к Наташе был свободен, я помог выбраться из машины старушке, а сам тут же вернулся в машину и уговорил Степана опять вернуться в больницу, сославшись на то, что уборщица забыла там свою сумку.
Возле больницы я попрощался со Степаном. Я поблагодарил его, но отказался от его предложения отвезти меня обратно в кинотеатр. И он уехал.
И вот я поднялся по бетонным ступенькам на крыльцо больницы и постучался в окошечко, врезанное в деревянную дверь. Потрескавшаяся фанерка отодвинулась, окошечко открылось.
— Вам что нужно, молодой человек? — прозвучал ядовито голос вахтерши.
— Я хотел бы навестить Наташу из палаты номер девять, — как можно вежливее попросил я.
— Как фамилия? — поинтересовалась вахтерша.
— Моя, — переспросил я, с ужасом соображая, что фамилии-то Наташи я не знаю.
— Фамилия Наташи? — насторожилась вахтерша.
— Такая же, как и у меня, — ответил я, глупо улыбнувшись, продолжая думать, как же выкарабкаться из этой ситуации.
— Так ты жених, что ль?! — воскликнула пренебрежительно вахтерша.
— Да, — тут же ответил я, и только после своего ответа понял, что я ответил правильно.
— Ну, а что тогда голову морочишь?! — зло возмутилась вахтерша.
Что-то щелкнуло за дверью, видимо, железная задвижка, и одна половинка двери открылась настежь:
— Заходи, — послышался из-за второй, закрытой половинки двери теперь почему-то безразличный голос вахтерши.
Я робко зашел в полутемный коридор. Стены вокруг были не выкрашены, а словно измазаны зеленой краской с желтым отливом. Вот уж поистине: каков человек — такие и стены вокруг него! Ядовитые стены — ядовитая вахтерша.
— Вон на вешалке халат, одевай! — словно огрызнулась в мою сторону вахтерша.
Я поспешно надевал халат, оглядываясь по сторонам.
— На втором этаже девятая, — сказала вахтерша, отчаянно зевая.
— Спасибо, — тут же поблагодарил я. Вахтерша меня жутко раздражала, хотелось поскорее избавиться от ее взглядов. Не застегнув халат, я пошел быстрым шагом.
— Молодой человек, — словно выстрел в спину остановил меня все тот же ядовитый голос. — Так фамилия-то — как? — Я оторопел. Я уже начал медленно спускаться с первых преодоленных мною ступенек спокойно, осознавая свое поражение, но желание навестить Наташу во что бы то ни стало клокотало во мне, как вдруг:
— Маргарита Львовна! — послышался женский голос над моей головой.
— Да! — выкрикнула раскатисто вахтерша.
— Вы будете покупать эту кофточку, если нет, то Галина Васильевна покупает! — снова прогремел женский голос, он усиливался акустикой ядовитых стен. Видимо, женщине лень было спускаться со второго этажа, и она вела переговоры с вахтершей, перевесившись через перила.
Я воспользовался случаем и через какие-то мгновения проскользнул мимо медсестры, которая громко перекрикивалась с вахтершей. Медсестра не обратила на меня никакого внимания.
Я торопливо зашагал по коридору, считывая номера палат с табличек. Я каждую секунду ожидал, что меня снова окликнут в спину. Но медсестра и вахтерша были заняты своим делом, и я свободно передвигался вдоль коридора к заветной цели: палате номер девять. Я подошел к ней и сразу же, не раздумывая, тихо постучал в ее дверь.
Мне не ответили. Тогда я приоткрыл дверь и заглянул в палату: на широкой деревянной кровати лежала Наташа, она спала. Больше в палате никого не было. Я на цыпочках зашел в палату и осторожно прикрыл за собою дверь. Я приблизился к Наташиному изголовью.
Даже сегодняшнее свидание с Викой не могло удержать меня. Я заронил эту девушку в свое воображение там, у хижин, у свадебных машин, и лишь только сейчас, здесь, в больнице, я начинал понимать, что я влюблен, и может быть, безнадежно, навсегда. И эта безнадежность не ухоженной робостью замерла у изголовья Наташи сейчас…
Что: устремленность к Наташе или к тайне минуту назад осторожно прикрыла за мною дверь в эту палату? Но лишь спустя много-много времени, когда я порядком изведаю мыслительные тропы насущных дней и ночей, я пойму, что любовь и тайна — одно и то же на свете. А пока я еще не знал об этом…
Неожиданно Наташа открыла глаза, словно ожидала. Как же она была хороша! Вьющиеся волосы обрамляли безмятежное лицо.
— Сережа, — промолвила она шепотом, — я ничего не понимаю, обними меня, пожалуйста, мне страшно, я боюсь тебя.
Я подошел совсем близко, присел на краешек кровати, нагнулся к Наташиному лицу, и мы начали перешептываться.
— Все прояснится, — сказал я, — не бойся меня, все прояснится…
— Ты думаешь? — с напряжением в голосе спросила Наташа, — а ты, случайно, не призрак?
— Нет… Я настоящий.
— А я, может, призрак?
— Нет, ты тоже настоящая, видишь, я глажу твои волосы и ощущаю их нежность, а сейчас ты ощущаешь мою ладонь у себя на щеке. Ведь правда?..
— Да, твоя ладонь настоящая, и я даже могу дотронуться до нее губами.
— Как твоя фамилия, Наташа, а то вахтерша не пропускает меня.
