Ричард Маккенна - «Если», 1994 № 10
— Мы нашли женщину, — сказал Кинросс.
— Много людей, мужчины и женщины, пытаются войти в этот мир. Я чувствую, что становлюсь сильнее. Вы заметили, что мир приобрел четкость и в нем появилось время.
— Да, но как эти люди попадают сюда? Разве существует несколько ворот в этот мир?
— Нет. Но, возможно, ворота подвижны.
— Подвижны? Сначала у нас появились гости из Австралии, потом — из Перу.
— Неужели? — В серебряном голосе послышалось удивление. — Тогда, наверное, ворота перемещаются в пространстве.
— Но Тибести…
— Тогда никто не знал, что земля вращается. Солнце Тибести движется над неподвижной землей. А когда я установил в этом мире чередование дней и ночей, то, должно быть, придал этому миру вращение. Возможно, оно не совсем совпадает с фазой вращения истинной Земли. Поэтому ворота могут перемещаться…
— Судя по всему, тебе это нравится, — заметил Кинросс.
— Я действительно доволен. Чтобы сделать мир прочным, требуется много людей. Надеюсь, через несколько столетий население станет достаточным, чтобы закрепить это место, и я смогу удалиться на покой.
— Каких размеров, по-твоему, должны быть эти ворота?
— Думаю, размером с баркас. Эллипс в тридцать футов.
— Как люди могут попасть сюда, не зная о существовании ворот?
— Существует несколько способов. Возможно, ворота открываются в тот момент, когда ими овладевает отчаяние. Тогда-то они и оказываются здесь. А есть такие, которые, витая в мечтах, настолько теряют ощущение реальности, что даже не замечают, как пересекают барьер. Им хочется всего лишь ненадолго отвлечься от земной суеты, но ворота захлопываются за ними. Мне трудно ответить на твой вопрос, Кинросс, но, возможно, этот мир будут населять поэты и мизантропы.
— Меня интересует, можно ли проходить через ворота в обратную сторону?
— Да. Некоторые солдаты из Тибести вернулись обратно. Или убежали. Или их изгнали оттуда. Но каждый, кто собирается вернуться обратно, рискует оказаться в океане. Я подозреваю, что ворота движутся по восемнадцатой параллели или где-то рядом.
— Крюгер, женщина хочет вернуться. Мы должны найти способ, как возвратить ее домой.
— Нет. Отсюда я не выпущу никого. Особенно женщин.
— Крюгер, у нас нет никакого права…
— У нас есть такое право. Вернее, обязанность. Она бы здесь не оказалась, если бы подсознательно не желала этого. Возможно, на какое-то мгновение она возненавидела весь мир. Теперь она принадлежит нам, и она нам нужна.
— Крюгер, я не собираюсь подчиняться тебе. Я…
— Ты не сможешь пройти через барьер без моей помощи.
— Давай пока оставим этот спор, — сказал Кинросс. — У меня есть и другие вопросы. Что это за черные карлики и пепельно-серые женщины?
— Это природные духи — думаю, именно такое название подходит им больше всего. Я забрал их у Фея и Бо-Бо, превратив этих двух в бесчувственных существ. Теперь мир может частично развиваться сам, и мое бремя стало легче.
— Мне жалко Фея, — впервые за все время сказал Гарсия. — Хотя, признаться, я здорово ненавидел эту крысиную рожу.
— Именно так ты хотел поступить и со мной? — вздрогнув, спросил Кинросс.
— Нет, — торжественно произнес серебряный голос. — Ты, Кинросс, относишься к совершенно другому типу людей. Ты мог бы помочь мне разделить бремя ответственности за этот мир. Вдвоем мы бы сделали его прочным. А от Бо-Бо и Фея почти ничего не осталось.
— Крюгер, — неуверенным голосом спросил Гарсия, — ты хочешь сказать, что на самом деле все эти демоны — мысли Бо-Бо и Фея?
— Большинство из них, — подтвердил серебряный голос. — Но некоторые принадлежат Кербеку. А некоторые из них твои, Гарсия. Каждый из вас дает этому миру своих демонов, связывая его все новыми узелками.
— Не нравится мне все это, — сказал Гарсия. — Крюгер, я не хочу плодить демонов.
— Ничего не поделаешь, Гарсия. У тебя их миллионы. К тому же, на самом деле ты ничего не теряешь. Ты просто, так сказать, растворяешься в этом мире. Каждый раз, когда ты заставляешь себя увидеть в этом мире нечто новое, это стоит тебе десяток-другой демонов. Понимаешь?
— Нет! — нахмурился Гарсия.
— Думаю, со временем поймешь. А если нет, попроси, чтобы Кинросс объяснил. Все не так уж плохо, Гарсия. Когда ты потеряешь всех своих демонов, то, может быть, превратишься в поэта или мечтателя.
— Крюгер, — сказал Кинросс, — ты все еще обижаешься на меня за то, что я отказался тогда тебе помочь?
— А ты — за то, что я все это начал, подложив бомбу в трюм «Иксиона»?
— Не знаю… Даже не знаю…
— Вот и я не знаю, Кинросс. Давай считать, что мы квиты. Мне нужна твоя помощь.
— Где твое тело, Крюгер? Ты можешь его оживить?
— Оно здесь, над водопадом. Я уже начинаю представлять, каким образом я могу оживить его и торжественно спуститься в этот мир. Но это дело далекого будущего.
— А жажда, Крюгер? Она все еще продолжает тебя мучить?
— Да, Кинросс. Она просто разрывает меня на части. Не знаю, сколько мне удастся выносить эту пытку.
— Разве тебе не помогает связь с Феем..?
— Только ты был способен мне помочь, Кинросс. Но после того как ты ослушался моего приказа, мне не от кого ждать помощи.
— Прости, Крюгер. Мы можем идти?
— Идите и служите нашему миру. Постарайтесь почувствовать радость.
— Пошли, Гарсия, — сказал Кинросс мексиканцу, и они отправились в обратный путь. Перед выходом Кинросс внезапно остановился.
— Давай сядем и немного поговорим об этих демонах, Гарсия, — предложил он. — Я не готов ко встрече с Мэри Чедвик.
Когда Кинросс и Гарсия вернулись обратно, возле костра стояло около дюжины людей, среди них несколько женщин. Высокий и стройный мужчина в кожаной куртке, серых штанах и тяжелых сапогах вышел к ним навстречу. У него были ярко-рыжие волосы.
— Господин Кинросс? — спросил он. — Позвольте представиться, и, кстати, прошу прощения, что мы воспользовались вашим костром. Мое имя — Фридрих фон Ланкено.
Мужчины обменялись рукопожатием. Кинросс с любопытством рассматривал незнакомца, который, казалось, не проявлял ни малейшего беспокойства.
— Мисс Чедвик сказала, что вы являетесь, так сказать, лейтенантом господина Крюгера, — сказал фон Ланкено. — Все эти люди случайно встретились по пути сюда. Нам бы хотелось услышать разумное объяснение того, что с нами произошло.
Сгрудившиеся возле костра люди загомонили.
— Тихо, — скомандовал им фон Ланкено. — Сейчас господин Кинросс обратится к тем, кто понимает по-английски. Затем я переведу его речь остальным.
