Владимир Малов - Остался один
- Двое, - тихо повторила Нина. - А после полета останется кто-то один...
Он опустил глаза, глубоко вздохнул и стал ходить по своему дому из угла в угол. Он считал шаги: пятнадцать шагов в одну сторону и пятнадцать в другую. Он ждал, что скажет Нина теперь.
- А если лететь одному?
- Вот одному нельзя. По крайней мере, должны быть двое.
- Я знала, что так и будет, - сказала Нина. - С самого начала знала. И что удивительнее всего, я тебя понимаю. Ты понимаешь тех, кто отказался, а я понимаю тебя.
Он посмотрел на Нину, на светловолосую девушку, с которой так странно связалась для него эта экспедиция, потому что впервые встретились они в тот самый день, когда Андрей узнал о будущем полете на Теллус; и на него вновь нашла, захлестнула с головой эта волна немыслимости, ирреальности всего происходящего. Немыслимым казалось то, что с этой девушкой можно расстаться хоть на миг, расстаться и не знать, увидит ли он ее когда-нибудь снова.
- Надо только представить, - пробормотал он, - что ждем все мы от этой экспедиции. А потом представить другое: экспедиция откладывается на двести сорок семь лет, и, значит, потом снова кому-то придется решать, лететь или нет, потому что, если откажемся мы, тогда информация из будущего относится не к нашей, а к той, следующей экспедиции.
- Стоит только представить, - как эхо повторила Нина.
- Ведь ты же знаешь, я обязательно вернусь, - сказал он бодро.
, - мгновенно пронеслось у него в голове.
Нина еле слышно вздохнула.
- Ты ведь даже не успел съездить домой.
- Теперь уже не успею.
Нина зябко поежилась, и он обнял ее.
- А вот ему, наверное, еще тяжелее, - проговорила Нина. - Не только потому, что сейчас он один отвечает за все и за всех. - Она помолчала. Сергей Крылов - это ведь его сын.
- Сын? - переспросил Андрей машинально. - Чей сын?
- Генерального директора. - Нина хотела, вероятно, улыбнуться, но улыбка не получилась. - Только об этом очень немногим известно. Он считает, что детям только вредит, если их родители знамениты. Он считает, что дети сами должны идти вперед и что цену им должны знать, не оглядываясь на их фамилии. Особенно, если дети делают то же, что и родители... В Управлений об этом знают, вероятно, всего пять-шесть человек. Крылов не настоящая фамилия, псевдоним. Я бы тебе ничего не сказала, если б ты не летел именно с ним.
Андрей поднялся и прошелся по комнате. Перед его глазами встало как наяву лицо Сергея Крылова и рядом - добродушное, мягкое лицо генерального директора. Пожалуй, в лицах действительно было некоторое сходство. Хотя ростом сын явно отстал от отца.
- И он... он разрешил ему отправиться в экспедицию?
- Об этом ты сказал мне сам, - ответила Нина.
Перед его глазами опять стояло лицо Сергея Крылова, юного, застенчивого специалиста по оборудованию сверхсубсветовика, будущего его спутника.
- Его сын, - пробормотал Андрей. - Как же ты об этом узнала, если никто не знает?
Нина вздохнула.
- Обещала никому не говорить. Но сейчас, наверное, можно. Узнала случайно: я дежурила, когда в моем секторе садился одноместный тренировочный корабль. Кажется, он летал к Марсу или Юпитеру, не помню точно. Да это не важно. Редчайший случай: при посадке отказали тормозные двигатели. Пилот был очень юн и не знал, на что решиться. Как положено по регламенту, я тут же сообщила об этом в дирекцию Управления. Через несколько минут в мою диспетчерскую пришел сам генеральный. Он сам стал вести пилота, и я волей-неволей слышала весь разговор. Так вот: фамилия пилота была Крылов, но он однажды, видимо, растерявшись, сам того не желая, назвал генерального отцом. И уже потом генеральный директор мне все объяснил и взял с меня слово об этом не говорить никому.
Она замолчала.
- Расскажи, как корабль опустился, - напомнил Андрей.
- Вместо тормозных двигателей пилот использовал маршевые, но отрегулировал их так, чтобы они только гасили скорость. Это было очень трудно, все нужно было сделать с ювелирной точностью... Впрочем, ты легко это представишь. А когда корабль опустился, генеральный директор сел в кресло и долго молчал, а потом достал из кармана коробку с какими-то таблетками. Потом сказал мне, и эти слова я запомнила: . Вот, что он сказал... И еще о том, что Сергей Крылов его единственный сын.
Если бы пришлось выбирать мне, подумал Андрей, я бы, наверное, тоже выбрал Крылова.
Он сел на диван, усадил рядом с собой Нину и обнял ее за плечи.
- Ты считаешь, что тебе непременно надо лететь? - прошептала она.
- Непременно...
Плечи Нины дрогнули.
- Я это знала.
Он смотрел в ее глаза, и глаза были близкими, понимающими, надеющимися.
- Наверное, - сказал Андрей, - то, что я сейчас скажу, очень банально и известно всем; и все-таки это всегда справедливо. Без риска, без трудностей ничего не бывает, никак не обойтись без этого. Человеку всегда что-то мешает идти вперед. И, знаешь, такая мысль, наверное, уже многим приходила, но я открыл ее для себя сам, и потому знаю твердо - так оно и есть. Человеку, чтобы он шел вперед и вперед, обязательно что-то должно мешать. Трудности вроде бы - помеха, но без них и не уйдешь далеко.
Он тронул рукой волосы Нины, осторожно намотал прядку себе на пальцы и увидел тогда, что в ее глазах заблестели слезы.
8
...Слева, там, где к шоссе вплотную подходил лес, краски были уже желто-красными: надвинулась осень, хотя дни все еще были наполнены солнцем. Но воздух теперь был по-осеннему прозрачен, и звуки тоже стали осенними - гулкими и отрывистыми, и не похожими на приглушенные голоса лета.
На один короткий миг слева, в глубине леса, мелькнули здания научного центра и среди них - вросший в землю кристалл Института времени. Андрей еще глубже вдавил педаль, и тогда ему показалось, что машина не мчится по пустому шоссе, а, приподнявшись над ним, летит.
Он усмехнулся: машина как будто тоже стремилась к сверхсубсветовому пределу и никак не могла его перейти. А сам он это сделает. Поразительное чувство: знать, что совсем скоро Земля останется далеко, и само солнце станет звездой, ничем не выделяющейся среди тысяч других. И что еще немного, и он своими глазами увидит таинственный Теллус... должен увидеть.
Он сбавил скорость, потому что теперь шоссе должно было повернуть направо, и тогда сразу, неожиданно и резко, кончится лес, вместо него появятся длинные корпуса навигационной службы и громадное полупрозрачное здание Управления.
Машина миновала поворот, и все осталось позади: Город, лес, научный Центр, и еще очень многое осталось позади.
Въехав на территорию Порта, Андрей стал лавировать среди множества кораблей. У элегантного корпуса субсветовика экстра-класса он на мгновение притормозил. Корабль, его прежний корабль, проходящий профилактику, был сегодня пуст, безмолвен. На несколько десятков дней вернулся он на Землю и вскоре снова уйдет в космос с прежним экипажем и другим командиром. Надежный, верный, испытанный корабль, характер которого он, Андрей Ростов, успел узнать так, как, может быть, никто другой никогда не узнает.
