Дэн Симмонс - В поисках Келли Дейл
ного покрывала закручивались спиралями и тянулись вверх языками седого тумана. Морозный воздух был холоден и сух. Обругав себя последними словами за то, что не захватил перчатки, я сжал пальцы в кулаки и спрятал их в карманы куртки, держа тяжелую и холодную винтовку под мышкой.
Проходя мимо последних чахлых, пригнувшихся к самой земле деревьев, я попытался припомнить общее название этих древних карликов, выросших на самой границе пояса лесов и тундры.
«Крамхольц, — сказал мне чуть не в самое ухо голос Келли Дэйл. — Что означает «эльфово дерево» или «скрюченный лес».
Я упал на колено на заиндевевший мох и мгновенно взял винтовку на изготовку. Но на сотни метров впереди была только промороженная тундра — и никого. Тогда я обернулся, чтобы проверить оставшуюся позади опушку леса, где лежали огромные валуны, способные скрыть фигуру человека. Но и там ничто не двигалось.
«Мне очень нравятся термины, которые относятся к тундре, и некоторые я узнала от вас, — продолжал звучать у меня в голове голос Келли Дэйл. До сих пор она разговаривала со мной подобным образом считанное число раз. — Крамхольц, каменистая тундра, полевка-экономка, арктическая лягушка-дьячок, снежная камнеломка, оползневые террасы, куропаточья трава и узколистная пушица, желтобрюхий сурок, вечная мерзлота, нивационная впадина9, шафранный крестовник, зеленолистные колокольчики-куранты, осока-склерия…
Я снова поднял голову и вгляделся в серую тундру, над которой гулял холодный ветер. Никого. Однако я ошибся, посчитав, что на этой унылой наклонной равнине нет ни одного человеческого следа. Через пятно вечной мерзлоты тянулась к седловине довольно заметная тропа, и я двинулся по ней.
– Мне казалось, что ты недолюбливаешь научные названия, — громко сказал я, держа винтовку наготове, на сгибе локтя. Мои ребра и внутренняя поверхность руки, куда попала стрела Келли, начинали болеть.
«Мне нравится их поэтичность».
Ее голос раздавался только у меня в голове, а не в ушах. Единственным настоящим звуком, который я слышал, была заунывная песня ветра. Впрочем, если не считать моего собственного голоса, который тоже был реальным.
«Помните, мистер Джейкс, вы читали нам отрывок из Роберта Фроста? Ну, где он рассуждает о поэзии?..»
Граница лесотундры осталась метрах в двухстах позади меня. У самого перевала я видел несколько гигантских валунов размером с дом, но они находились метрах в трехстах впереди и чуть левее тропы. Возможно, Келли Дэйл пряталась за ними, Я просто чувствовал, что она где-то совсем близко.
– Какое это было стихотворение? — Я решил, что если сумею заставить ее говорить, думать, то, может быть, она отвлечется и не заметит моего приближения.
«Не стихотворение. Вы читали нам предисловие Фроста к одной из его книг. В нем говорилось, какое впечатление должно производить поэтическое слово».
– Что-то не припомню, — солгал я.
На самом деле я помнил. Я прочел этот отрывок моим старшеклассникам за несколько недель до того, как Келли Дэйл бросила школу и скрылась в неизвестном направлении.
«Фрост писал, что удовольствие от стихотворения должно говорить само за себя. Он утверждал, что стихотворение начинается с восторга и восхищения, а заканчивается мудростью. И еще он говорил, что впечатление — это то же, что и любовь».
– Гм-м… — пробормотал я, быстро шагая через участок вечной мерзлоты. Мое дыхание вырывалось изо рта облачком пара. Забыв о холоде, я сжимал винтовку обеими руками.
– Напомни, что еще там было?
«Остановитесь-ка на минутку».
Голос Келли Дэйл прозвучал у меня в голове невыразительно и ровно.
Я остановился и перевел дух. Огромные валуны находились теперь не дальше, чем в пятидесяти метрах. Тропа, по которой я шел, пересекала небольшую каменистую площадку и похоже когда-то служила женщинам, старикам и детям из племен пауни и юта самой удобной дорогой через Водораздел. Выглядела она так, словно ею пользовались совсем недавно и волокуши юта только что скрылись за каменистым перевалом.
«Я не думаю, что индейцы протаптывали тропы. Они вообще старались не оставлять следов, — раздался у меня в мозгу тихий голос Келли Дэйл. — Посмотрите вниз».
Я послушно опустил голову, хотя еще не отдышался до конца. Высота и прилив адреналина сделали свое дело, и я испытывал легкое головокружение. На небольшом уступе между двумя близкими скалами, куда нанесло немного земли, торчало какое-то растение. Ветер нес злые, колючие снежинки. Температура была градусов двадцать, а может быть, и ниже.
«Посмотрите внимательнее».
Продолжая хватать ртом воздух, я опустился на одно колено. Когда Келли Дэйл заговорила снова, я воспользовался возможностью, чтобы загнать патрон в ствол винтовки.
«Видите эти маленькие канавки в земле, мистер Джейкс? Они выглядят точь-в-точь как крошечные дорожки или колеи санок, проехавших по тундре. Помните, что вы нам о них рассказывали?»
Я отрицательно покачал головой, не забывая, впрочем, краем глаза следить за окрестностями, надеясь первым уловить малейшее движение Келли. Но я действительно не помнил. Мой интерес к экологии альпийской тундры давно угас, как, впрочем, и все остальные. От былой страсти не осталось даже уголька.
– Расскажи мне, что помнишь, — попросил я громко, словно надеясь, что эхо ее беззвучных слов укажет мне, где она скрывается.
«Сначала это были ходы, прорытые гоферовыми сусликами, — зазвучал в ответ ее негромкий голос, в котором мне почудились довольные нотки. — Почва в этих местах настолько твердая и каменистая, что здесь не водятся даже земляные черви, и только суслики способны прокапывать в ней очень неглубокие норы. Когда суслики уходят, эти ходы и галереи занимают полевки-экономки. Видите, как утрамбовали и выровняли землю их маленькие лапки? Наклонитесь ниже, мистер Джейкс».
Я опустился на мягкий мох и небрежно положил рядом винтовку, словно для того, чтобы она мне не мешала. На самом же деле ствол ее остался направленным на валуны. Если бы там что-то шевельнулось, мне понадобилось бы меньше двух секунд, чтобы схватить «ремингтон» и прицелиться.
Потом я опустил взгляд и посмотрел на обрушившуюся сусличью галерею. Она действительно очень напоминала заплывшую землей колею. И таких следов здесь были сотни. В этой части тундры они пересекались под самыми разными углами, словно открытый сверху лабиринт или таинственные письмена, оставленные пришельцами.
«Полевки используют эти маленькие дороги зимой, — сообщила Келли Дэйл, — хотя стороннему наблюдателю видны только гигантские сугробы. На первый взгляд это мертвый, холодный, стерильный мир, но под снегом снуют туда и сюда хлопотливые мыши. Они занимаются своими делами, сносят в кладовые зернышки и стебельки, жуют оставшиеся под снегом побеги растений-«подушек» и подгрызают их корни. А в это время где-то поблизости суслик прокладывает новый ход…»
