Владимир Голубев - Гол престижа
– Ничего не разобрать.
– Обработано на компьютере. Лучше не получается. А вот мой снимок. Снаружи. Посмотрите внимательно. Вот здесь. Белые точки. Видите?
– Вижу. Крапинки на песке. Под иллюминатором.
– Сосчитайте их.
– Девятнадцать... нет, вот еще две.
– Говард, вы верите в мистику?
– Эд, вы уже второй, кто задает мне этот вопрос. Не верю. Ну и что?
– Ничего. Просто у ромашки двадцать один лепесток. А вы не знали?
13.06.05.
ЖУК
1. Аппарат
Он не умел думать и мечтать. Он не знал прошлого и не видел будущего. Он не умел колебаться и сомневаться, потому что не был человеком. Но люди сделали его самым глазастым из всех лунников.
Каждый последующий аппарат проектируется с учетом ошибок предыдущего. Значит, одинаковых среди них нет. Но любое правило чревато исключениями.
Первые предшественники этого лунника были одинаковые. И имена у них были одинаковые, различались они номерами – от одного до девяти. И задача у них была точно такая же – рассмотреть поверхность Луны как можно более детально.
Этих несчастных звали «Рейнджеры ». Они славно погибли все. Но только трое из них – седьмой, восьмой и девятый – выполнили поставленную задачу.
Тогда, в шестьдесят четвертом, не было времени на доработки. Надо было в невероятные сроки выполнить лунную программу, и утереть, наконец, нос этим русским, которые со своим первым спутником и Гагариным здорово надрали американцам задницу.
Тогда никто не знал, какова она, лунная поверхность. Нет ли там многометрового слоя пыли, в котором утонет спускаемый модуль с людьми? Надо было рассмотреть Луну в упор. И одинаковые герои-«Рейнджеры», пикируя, подобно камикадзе, на поверхность нашей соседки, снимали ее вплоть до столкновения, и прислали тысячи кадров высокой четкости и большого разрешения.
Русские решили эту проблему по-русски. Их Главный взял лист бумаги и написал: «Приказ. Луна – твердая. С. Королев».
Говорят, с тех пор поверхность Луны годится для посадки…
Годы шли, лунная гонка закончилась, унеся с собой жизни трех героев-астронавтов и девяти героев-роботов. Людей помнят, а роботов забыли.
Нет справедливости, нет.
Луна, как тело космическое, вплоть до лета шестьдесят девятого , была собственностью астрономов. Потом астронавты ненадолго забрали ее себе. И передали во владение геологам. Может случиться так, что история сделает полный виток, и Луна снова попадет в руки астрономов, но уже не как предмет изучения, а как идеальная площадка для размещения астрономических инструментов. Особенно привлекателен для радиотелескопов SETI центр обратной стороны; в Солнечной системе нет места, столь же хорошо экранированного от искусственных излучений Земли.
Геологи – парни серьезные. Вопрос с поверхностью они решили закрыть раз и навсегда. Им подай ВСЮ Луну с максимальным разрешением. Чтобы ни один камешек не ушел от их профессионального взгляда. Они и заказали аппарат – лунный картограф.
А его карты должны быть «гладкими» по всей мозаике снимков, яркости, контрастности, и длине теней.
Там, где Солнце в зените, теней нет, а вблизи терминатора они максимальны, и скрывают от оптики часть поверхности; но радиолокатор не видит теней, и модуль обработки, совмещая картинки, добивается полноценного изображения.
Модуль первичной обработки усреднял яркость снимков, ведь освещенность поверхности при полете непрерывно меняется. Среднее значение яркости было введено в программу людьми, и рассчитано на их зрение. Обработка теней была наиболее сложной задачей: в программе люди указали, что длина теней должна быть не более двух процентов от истинной. Участки теней автоматически вырезались, на их место вставлялись соответствующие места радиолокационных изображений.
На Земле никто не подумал, что локатор и фотоаппарат видят разные вещи. Вернее, подумали, но не придали значения. С фотоаппаратом все ясно: он видит то же, что и глаз. А вот импульс локатора отражается частично от поверхности, частично от толщи пыли, и, уже окончательно, от каменного основания Луны. Таким образом, каждому излученному импульсу соответствуют несколько отраженных. Из-за этого абрисные линии становятся размытыми: они показывают наличие пыли.
Первые поступившие снимки понравились всем, кроме молодого программиста, Барни Беннинга. Он заметил, что в областях теней контурные линии толще. По его настоянию с аппарата запросили две необработанных картинки одного участка – фото- и радиоизображения. Сравнили. Да, все подтвердилось. Ну и что? Параметры готового изображения находились в заданном допуске; геологи претензий не предъявляли. Что еще надо? Но Барни не был бы Барни, если бы отступился. Он почему-то посчитал это своей личной ошибкой, хотя в программе ошибок не было, была небольшая неопределенность в исходных данных.
Барни пошел к шефу отдела и изложил проблему. Шеф не видел причин для отказа, и вскоре исправленная программа, за секунду преодолев расстояние до Луны, управляла радиолокатором. Теперь учитывались только самые мощные отражения. Все остальные игнорировались. Это было абсолютно логично. Значит, локатор пыли уже не видел, ведь самый мощный сигнал идет от скального основания. Контуры кратеров стали четкими, но они буквально на волосок не совпадали с оптикой. Разброс был втрое меньше допуска, и порадовал создателей аппарата.
– Если вы, ребята, – сказал Барни геологам, – уроните на Луну иголку, то не стесняйтесь попросить. Мы ее найдем!
Теперь все были довольны. Люди не учли одного: компьютер – не человек. И любая неопределенность должна быть упакована в точные цифровые рамки.
Когда аппарат вышел с ночной стороны в область терминатора, его блок первичной обработки, не найдя в своей памяти нужных данных, запросил их с Земли. Ему требовались два числа: максимальная и минимальная толщина лунной пыли. Только и всего.
Барни насторожился: он должен был предвидеть это!
«Черт меня дернул, – подумал он. – Ведь и так все было в допуске!»
Но делать нечего, назад крутить не будешь. И тут неожиданно выяснилось, что никто не знает, а какова она, толщина пыли. Заказчики-геологи пожимали плечами: их этот параметр не очень волнует.
Позвонили в лунную лабораторию НАСА, и получили неуверенный ответ: что-то от двух до четырех дюймов...
Подумали, и на всякий случай расширили допуск: от одного до пяти дюймов. Эти данные, взятые, в общем-то, с потолка, и получил аппарат. Он истолковал их по-своему. Тоже абсолютно логично. Поток готовых снимков возобновился.
