Ховард Уолдроп - Город Одной Лошади
Потом тянется за моим шлемом.
Я дергаю головой. "Оставь шлем в покое." Он с Неоптолемом, нет сомнения. "Этот шлем не твой."
Я почувствовал тепло и какое-то спокойствие. И снова подумал о Касси, когда увидел, как этот человек уносит шлем. Шлем ржавый, побитый и кажется древним.
Проклятые мародеры. Похоже, без них больше не повоюешь...
Засунув шлем под пиджак, он взобрался на край тропинки, чтобы осмотреться. Рабочие, должно быть, на обеденном перерыве, подумал он, их нигде больше не видно. София все болтает с турецкими чиновниками, но они ушли еще дальше. Нет даже необходимости посылать ей условный сигнал.
Он заторопился к хижине, стараясь идти нормальным шагом, словно выпуклость под пиджаком всего лишь от раздутой ветром одежды. Даже Дерпфельдт где-то в другом месте, хорошо.
В хижине он с благоговением держит шлем в руках, поворачивая его туда-сюда.
После всех долгих лет, после полууспешных находок, после критики, отказов, контрверсий, обвинений. Наконец-то вот это! Наконец-то! Он едва мог дождаться, чтобы объявить о находке миру.
Наверняка, стопроцентно, это должен быть шлем благородного Приама!
x x x
"Мы уж дошли?", спросил Гомер детей. После долгого подъема он слегка задыхался. Мальчишкой было гораздо легче.
"Папа, а здесь дома", сказала дочь.
"Дома?"
"Ага, и в них живут люди", сказал сын. "Они жгут уголь, стирают белье, здесь собаки. Если б мы прошли немного дальше, то могли бы подниматься по ступенькам, а не карабкаться по пыли."
Дома? Ступеньки? Гомер удивлялся.
"Эй, здесь какая-то старая стена. Идем, немножко там поисследуем."
Гомер устроился на земле, скрестив ноги. Итак, Троя заселяется вновь... Кроме голосов своих детей, он слышал ветер, шелестящий в вязах и оливах, пахнущий миндалем и морским бризом. Солнце греет худую спину.
В последний раз он был здесь как раз перед тем, как его забрал Келевтетис на такое короткое ученичество. С тех пор много лет он все поет об этом холме, черпая вдохновение и у греков, и у троянцев.
И у призрачного воя, что живет на холме.
Он сидит, дожидаясь звуков троянских женщин.
Очень долго он сидит в одиночестве. Потом подходит мужчина, садится рядом и рассказывает о тех, кто живет на холме теперь. Они говорят о древней войне. Дети играют, пока не подбираются холодные сумерки.
Голоса из-под развалин затихли. Война закончилась.
