Кирилл Еськов - Америkа (с примечаниями редактора)
Следующий пункт. Я полагаю, compaЯeros, что наша стратегия по части связей с Метрополией должна быть сформулирована так: "Мы к вам - если захотим, а вы к нам - если сможете". Чем позже они смогут к нам - со всеми своими фискалами, профосами и обер-прокурорами - тем лучше, это ясно, но ведь рано или поздно они всё равно до нас дотянутся... Так вот, наш шанс - единственный, как я понимаю - это доказать им свою незаменимость, причем именно в нынешнем нашем зазеркальном статусе. И еще - они могут себе позволить следовать за событиями, а мы обязаны предугадывать и опережать их. К примеру, нам придется самим наладить какое ни на есть сообщение с Метрополией - не дожидаясь, пока они это сделают за нас; на что я и прошу сейчас санкции высокого собрания...
Что же до инфернальных корней петербургской власти и ее причащения от Антихриста, - нависающе оборотился он к встопырившему на этом месте бороды и набравшему полны ноздри возмущения старообрядческому флангу, - то я, данной мне вами властью, богословский диспут на эти увлекательные темы решительно пресекаю и предлагаю перейти к практическим пропозициям. - (Старообрядческий фланг растерянно опорожнил легкие, приступивши внутри себя к мимическому обмену мнениями: "Да-а, похоже недооценили мы тогда паренька... Далеко пойдет, однако!") - И кстати, compaЯeros, прошу не забывать: мы пока всецело исходим из разумности Метрополии и рациональности ее мотивов, что, мягко говоря, не бесспорно; так что завершение тех переговоров по обоюдно-провальному, Петропавловскому, варианту вероятно весьма и весьма... Однако по этой части мы с вами всё равно ни на что отсюда повлиять не в силах - так положимся же на милость Господню!
И перекрестился двуперстно.
5
Если означенные петроградские события могут быть нами лишь гипотетически реконструированы, то ход исторической аудиенции, данной Императрицей Российской третьему президенту Русско-Американской компании, известен во всех деталях из воспоминаний присутствовавших на той встрече графа Никиты Панина и вице-канцлера Бестужева-Рюмина. При диаметральном расхождении в оценках (Никита Иванович искренне восхищается прозорливостью государыни и ее дипломатическим даром, тогда как мемуар Алексея Петровича смахивает своей тональностью на рассказ чиновника-пуританина о протокольном посещении им выставки эротического искусства) в части фактов - а они весьма удивительны! - заметных разночтений между теми записками не наблюдается.
Императрица начала с того, что раскрыла переданный ей накануне финансовый отчет Компании (эксперты из Казначейства трудились над ним три дня кряду - выжимали-перекручивали, и кое-что, представьте, накапало-таки...) и поинтересовалась, отчего дивиденды по акциям Императорской фамилии существенно выше, чем у прочих главных акционеров - и этот дебютный ход, по впечатлению Панина, застал президента врасплох. Тот объяснил, что все остальные, американские, акционеры давно уже отказались от большей части своих прибылей, реинвестируя их в экономику Колонии. Правильно ли я поняла, нахмурилась императрица, что выигрыш мой временный, а затем доля собственности Компании, приходящаяся на привилегированные акции, уменьшится? Да, такое может случиться, Ваше Величество, почтительно склонил голову президент: доля уменьшится, но сама-то сумма дивидендов при этом возрастет! Нет, мне не нравится эта идея, отрезала императрица; а что, кстати, говорит на сей счет устав Компании?
Казначейские не даром ели свой хлеб: этот пункт устава и в самом деле был прописан не слишком внятно. Но ведь, Ваше Величество! - нежданно-негаданно оказался перед необходимостью оправдываться президент, - не могли же мы самочинно распоряжаться вашими деньгами, вкладывая их в негоции Компании! Да, это проблема, великодушно согласилась императрица; думаю, во избежание подобных казусов в будущем мне следует активнее участвовать в управлении своей долей компанейской собственности. Лицо, мною на то уполномоченное - ну, хоть для примера ты, Никита Иванович! - должно иметь голос в решении дел Компании, такой же, как и у прочих Двенадцати негоциантов, или я не права? Вы правы, Ваше Величество, еще почтительнее склонился президент (о черт, и вторая юридическая зацепка - отсутствие в уставе Компании четко оговоренного ограничения прав держателей привилегированных акций - отыскана безошибочно!..), однако осмелюсь напомнить, что по регламенту Конференции двенадцати негоциантов она может принимать свои решения лишь на землях Компании, сиречь - в Петрограде... Что ж, приподняла бровь императрица, если гора - по регламенту - не идет к Магомету... Никита Иванович, поезжай тогда к ним ты, голубчик! - будешь представлять там мою особу, ну и вообще...
Вице-канцлер не без сожаления отмечает на этом месте, что низвергнутый фаворит, хотя и был захвачен врасплох, ссыльное назначение свое воспринял даже не то, чтоб стоически, а и с облегчением: борьба с подружившимися против него придворными партиями Разумовского и Шувалова была уже проиграна вчистую, а личные отношения его с "матушкой" зашли в тупик; сам Панин впоследствии писал, что решение удалить его от двора и отправить на край света, в Америку, для государыни было тактически верным, а для него самого - воистину спасительным, и не похоже, чтоб он тут лукавил.
Как бы то ни было, Никита Иванович, будучи кооптирован в коллегию Негоциантов, оказался не просто "человеком на своем месте", а одной из ярчайших фигур в тамошнем правительстве: энергичный администратор, отважный и харизматичный командир (взять хоть обросшую легендами историю о том, как он с горсткой новосибирских ополченцев и союзных индейцев усмирил воинственные племена, покушавшиеся на стратегически важные для Колонии медные копи по реке Атна), тонкий дипломат (на его счету в высшей степени успешные переговоры и с Компанией Гудзонова залива о границе владений, и со Святым Престолом о разделе "сфер влияния" католических и православных миссионеров в Калифорнии и Техасе) - и всё это в сочетании с какой-то маниакальной честностью (за все годы граф не принял из рук Компании ни рубля сверх жалованья, установленного для него самой императрицей, хотя попытки отблагодарить его были разнообразны, хитроумны и зачастую даже искренни). Главное же - Елизавета Петровна заложила этим назначением традицию, коей потом неукоснительно следовали все российские самодержцы: их личные представители в правлении Компании всегда были людьми вполне безупречными. И то сказать: на российском престоле оказывались порою персоны весьма своеобразных воззрений и привычек, однако там, где дело напрямую касалось денежного содержания самой Императорской фамилии, его сохранения и преумножения, все они начинали действовать на удивление здраво... Каковое обстоятельство и породило ядовитый анекдот, авторство которого приписывают то мизантропу Щербатову, то русофобу Чаадаеву: "Может ли российский сановник быть одновременно и умным, и честным? - Да! Но только один. Да и тот всегда в Америке..."
