Василий Соловьев - Триста миллионов лет спустя
"- Никто не посещал Землю триста миллионов лет назад, - говорит ученый-консультант господин Альфиери. - Никто не мог к нам прилететь потому, что межпланетные полеты невозможны. Вселенная - чрево природы! Там рождаются и гибнут миры! Вселенная никого не пустит в свое "тайное тайных"!
Мы там, где происходит совещание об организации экспедиции на Венеру. Президент объявляет:
- Слово для внеочередного заявления имеет академик Забродин.
Забродин медленно проходит к своей схеме полета на Венеру. Несколько картинным жестом он снимает схему со стены, складывает ее и... разрывает.
- К этому могу добавить... - поворачивается он к аудитории, - что я согласен с профессором Бахаревым. Ракета должна лететь не ВОКРУГ Венеры, а НА Венеру. Все!
И все же реакция Бахарева оказывается еще более неожиданной, чем "заявление" Забродина.
- Зачем была нужна пятнадцатилетняя война, - кричит Бахарев, - если теперь вы так легко отказываетесь от своих идей!
- Почему вы думаете, что легко? - устало улыбается Забродин. - И почему вы думаете, что я отказываюсь от своих идей?
- Тогда извольте объясниться!
- Я по-прежнему не принимаю вашей концепции жизни на планетах, - сдержанно отвечает Забродин, - однако по многим причинам считаю, что надо принять ваш проект.
Тишина. Ее нарушает президент.
- Алексей Павлович, - обращается он к Бахареву, - в экспедиции примут участие несколько государств. Академии этих государств, наше правительство и дирекция объединенного Института астрофизических проблем... уполномочили меня просить вас возглавить это дело, возглавить первую космическую экспедицию!
Бахарев быстро встает... и ничего не отвечает.
- Это не только ваше право, Алексей Павлович - с места говорит Градов, это ваша обязанность перед наукой!
И опять Бахарев удивляет всех. Он говорит:
- Я согласен возглавить экспедицию, но с одним условием.
- С каким условием?
- Обязанности по экспедиции и ответственность со мной должен разделить академик Забродин!
Планетная обсерватория. Невыносимо палит солнце. У двери Бахаревского дома в ожидании хозяина сидит Мажид.
По тропинке к дому шагает долговязый человек в модном черном костюме и фетровой шляпе, поля которой лежат на растопыренных ушах ее обладателя. Он подходит к Мажиду и Лешкиным голосом сообщает:
- Опять принесли целый пуд писем от добровольцев. Все хотят лететь на Венеру.
- Что я говорил?! - вскакивает, словно ужаленный Мажид. - Болтали, гадали! Первые узнали - последние пришли!
Лешку невозможно еще узнать и потому, что он загородил свои невыразительные глаза темными противосолнечными очками. И говорит теперь солидным баском, без прежней суматошности.
- Они мечтают и пишут, а мы шарик нашли, - снисходительно улыбается он. В общем... старик скоро приедет. Совещание кончилось... За меня похлопочи: мол, шарик вместе искали...
Лешка вздергивает рукав и, поглядев на большие новые часы, озабоченно крутит головой:
- Опаздываю. Это точно, опаздываю!
- Ты постой, ты куда Лешка? - удивляется Мажид.
- Понимаешь, какое дело... Мне еще надо две беседы о жизни на других планетах провести да статейку для одной газеты написать. А тут машина попутная подвернулась. Ну... адью, старик, адью! - И он шагает по тропинке от дома.
- Зачем уходишь, Лешка? - догнав его и схватив за плечо, сердито спрашивает Мажид.
- Опаздываю, понимаешь? - опять высоко вздернув рукав и показывая новые часы, отвечает Лешка. - "Пионерская правда" требует. Я им говорю: "Мы вдвоем шарик нашли", - а они ко мне пристают. Мне раже обидно за тебя. Я даже удивляюсь.
- Лететь раздумал?
- Думаешь, я болтовни всяких паникеров испугался? - обижается Лешка.
- Какой болтовни?
- Ну, слух пускают, что ракета с Венеры не вернется: горючего, мол, не хватит на обратную дорогу...
Может быть, для того Лешка и стал носить темные очки, чтобы не видно было, как порой жалки бывают его глаза. Но Мажид все понял.
- А! Иди! - толкает он Лешку. - Лекцию читать иди. В газету писать иди! Бегать иди!.. Хвастун!
И Лешка идет...
А Мажид возвращается к дому Бахарева и садится на ступеньку.
Он дождался старого профессора, и между ними произошел разговор, который перевернул дальнейшую жизнь Мажида.
Кабинет профессора. Полный радостного оживления и энергии профессор говорит Мажиду:
- Уверяю вас, голубчик! Высоко ценю вашу самоотверженную решимость, но... никто из людей не собирается лететь на Венеру!
- Согласен остаться на Венере. Для науки согласен! - упрямо твердит Мажид.
Бахарев порывисто обнимает его:
- Мой дорогой, даю вам слово... слово очень старого человека, слово аксакала: никто из людей не собирается лететь на Венеру!
Мажид потупился и идет к двери. Но прежде чем открыть ее, он делает последнюю попытку уговорить профессора.
- Не всякий человек имеет право лететь. Кто больше всех думал, больше всех хотел, больше всех сделал - такой человек достоин. Но я не прошу - я просто говорю, что хочу лететь. Ведь если я сам не скажу, кто об этом догадается? Вот я и говорю, чтобы вы знали. Запишите там где-нибудь, что Мажид Сармулатов хочет лететь!
И Бахарев возвращает Мажида, сажает его в кресло и сам садится напротив.
- Шарик душу разбередил? За живое задел?
- Спать не могу! Работать не могу! Жить не могу! - с глубоким волнением отвечает Мажид - Другой тропой идти надо!
- Дорогой мой юноша, это прекрасно, когда рабочий человек решает идти в науку, но ведь придется все начинать сначала и учиться. В три смены учиться!
- Никакой работы я не боюсь!
- Хорошо! - встает Бахарев. - Я помогу вам.
- Рахмет! - благодарно хватает Мажид руку Бахарева. - Кой рахмет! Большое спасибо!..
Мы вновь в комнате Бахарева, где он вспоминает события минувших дней.
Вращаются бобины диктофона, тянется лента... Сидит, облокотившись на стол, старый профессор.
- И, конечно, это должен сделать Мажид! Только он... - бормочет Бахарев.
Выключив диктофон, он подходит к двери и кричит:
- Все, воспоминания окончены! Наступил сегодняшний день! Мажид!.. Позовите Мажида! Скорее!
С особой подставки в углу кабинета Бахарев берет шар - находку шахтеров и нетерпеливо оглядывается на дверь... Входит Дарья Матвеевна.
- Где Мажид? Позвать немедленно! - требует Бахарев.
- Он улетел на ЦСУ за очередной партией материалов, - отвечает Дарья Матвеевна.
- Ну да, ну да! - досадливо машет рукой Бахарев и смотрит на стену, где висит фотография Венеры.
Фотография Венеры "оживает".
Мажид, словно зачарованный, смотрит на большой экран ЦСУ. Помещение ЦСУ содрогается от шумов, тресков, то беспорядочных и обрывистых, то монотонных и гулких.
