Юрий Медведев - Колесница времени (сборник)
На ночь он выгонял осликов попастись, но ближе к осени одного задрал волк. Другой прибежал с окровавленным крупом, весь в пене и ринулся в озеро, где простоял три дня,'и рваная рана — как тут не задуматься? — заросла молодой розовой кожей.
А потом обложились горы тучами, завыли, запричитали вьюги-метели, дракон тьмы бил хвостом о дрожащие скалы, нацеливался кривыми, как хвост кометный, глазами испепелить далекий город на юге, венчающий хрустальную Гору Света с домами из драгоценных камней и крышами из перьев павлина.
Ослик уныло перетирал зубами жвачку. Даже Токо присмирел, стал реже класть хозяину передние лапы на плечи и взвизгивать, обращая нос к выходу из пещеры: пойдем, мол, порезвимся на снегу, добудем кабанчика или зайчишку.
Одно удивляло Мурата: с приходом зимы и долгих ночей в пещере не стало темнее. В сказках старика Рената не раз упоминались «орлиные камни». Они делали человека невидимкой, напускали днем тьму, ночью же один камешек мог осветить целый город. Может, и здесь, среди причудливых стен, похожих на оплывшие свечи, где вместо воска сползали струйки воды, жил такой сказочный камень. Иначе как объяснить, почему несколько случайно рассыпанных горошин и рисовых зерен вдруг пустили буйные ростки. Мурат разрыхлил ножом плотную землю у ручья, порастыкал дедовы семена. Зазеленело!
Но настоящие чудеса ждали в соседних пещерах, куда Мурат начал потихоньку захаживать еще с лета.
Там светились сами стены, квадратные, продолговатые, вытесанные как по линейке. И не просто светились. На стенах, а кое-где и на выпуклых потолках были изображены люди, звери, растения. Мужчины в длинных красных халатах, опоясанные кинжалами, сидели на стульях, где вместо ножек — человеческие фигурки. На плечах женщин — одеяние из золотистой материи, на головах — маленькие короны. Все они — даже сосущие грудь младенцы — держали в руках ветви в розовом цвету. И плавали лотосы в прудах, где на берегу резвились белые верблюжата, и в виноградниках бродили павлины, и ребята одних лет с Муратом брызгались водой из серебряных трубочек, и всадники на лошадях кружили на поляне, где удальцы с разделенными надвое бородами зарывали в землю барана и возжигали факел на ноже. Иногда под картинами попадались лошади из глины, и ослик протяжно кричал, напрасно дожидаясь ответа…
Одна пещера с полупрозрачным потолком поразила Мурата особенно. Сквозь потолок смутно угадывалось, как если смотреть со дна реки, солнце. «Но разве оно может пронизать лучами толстенную скалу?» — подумал Мурат и, оглянувшись, увидал картину на стене.
Он подвел ослика поближе, но сразу забыл и о нем и о Токо.
На лужайке возле дворца из драгоценных камней лежала в огромном цветке лотоса пригожая девушка в красном сарафане с белым кружевом. Ее украшало ожерелье из черных шариков и такие же черные серьги. Люди, стоящие вокруг цветка на коленях, предавались неутешной скорби. Одни плакали, другие с печальными лицами смотрели в сторону статного витязя, припавшего к ногам умершей. Даже деревья вокруг лужайки поникли ветвями, хотя подобных деревьев Мурат в жизни не видывал: пузатые, как бочки, кора иссиня-черная, на густых длинных ветках серебристые плоды. Так бывает, когда весной после оттепели ударит мороз, и все в лесу становится будто стеклянное… Это была даже не картина, а словно чудодейственное окно неизвестно куда, потому что над лужайкой светило сразу два солнца, оба сиреневые.
И тут Мурату показалось, что у красавицы на запястье тонко-тонко, тоньше дыхания муравьиного, бьется синяя жилка.
«Зачем вы плачете, люди? — сказал Мурат. — Прекрасная пери вовсе не умерла. Ее, наверно, испугал дракон, и она обмерла, погрузилась в спячку с бессонницей. Или литаргус, как говорит благословенный Абу Али ибн Сина, да продлятся потомки его на тысячу лет и десять тысяч дней. Мой дедушка при литаргусе делал настой из листьев ивы, ячменя с ромашкой, укропа, фиалок, корневища касатника и донника лекарственного. А потом смешивал с другим настоем — из лаврового листа, иссопа, пулегиевой мяты, руты, бобровой струи и сатара. Так советует «Канон врачевания». Настаивать травы легко. Даже я мог бы вашу красавицу исцелить».
И случилось чудо. Витязь у ног красавицы выпрямился, посмотрел на Мурата и поманил к себе пальцем с черным перстнем. Мурат окаменел от страха. Тогда витязь пересек быстрыми шагами лужайку, подошел к одному дереву, руками раздвинул, как занавес, кору, скрылся внутри. Дерево приподнялось над лужайкой.
Внизу вместо корней показались хвосты оранжево-красного сияния. Вскоре летучее дерево уже ползло среди медленно проступивших на картине звезд. Мурат что есть мочи кинулся из пещеры, настегивая ослика.
Он намерился никуда больше от озера не уходить и, как когда-то дедушка, подолгу сидел с деревянной лопаточкой возле своего огорода. Таинственная картина не выходила из головы. Зачем поманил его пальцем витязь? Чтобы попросить снадобье от спячки с бессонницей, чего тут гадать. А раз так, надо пересмотреть все дедовы склянки, шкатулочки, мешочки, найти целебный настой или сделать его самому, сверяясь с «Каноном врачевания». На эту работу ушла неделя. Правда, однажды он забыл завести серебряные часы дедушки на толстой цепочке и немного. сбился со счета дней. Для верности он сделал лишнюю зарубку на мягкой скале, сосчитал черточки. Заканчивался февраль. Скоро дыханием согреет подснежники март — весны меньшой брат. Зачем же и куда звал скорбящий витязь?..
Однажды он проснулся от лая Токо и чьего-то странного пыхтенья, как будто в пещеру приполз измотанный поединком дракон, припав пастью к озеру. Мурат осторожно приоткрыл глаза. Токо лаял на дерево, выросшее посреди пещеры. Это было то самое дерево с черной корой и серебристыми ветвями, но вблизи оно оказалось гораздо толще, чем на картине. Толще самого толстого дуба, толще скирды сена, Мурат не очень удивился, когда раздвинулась кора и в образовавшейся дыре появился витязь. Его голову окружал светло-желтый прозрачный колпак.
Прикрикнув на Токо, Мурат взял кувшинчик с отваром, смело подошел к пыхтящему дереву.
— Надо влить в рот прекрасной пери две ложки отвара — и литаргус пропадет, — сказал он и протянул кувшинчик.
Но витязь не взял. Он приложил правую руку к сердцу, поклонился, и Мурат как бы услышал у себя в голове такие слова:
— О, иноземец! Позволь тебя поблагодарить за желание исцелить княгиню радости. Я не могу ни обнять тебя, ни коснуться чего-либо в твоем мире. Соизволь ступить на летучий корабль. По исполнении звездного срока ты будешь доставлен обратно, куда пожелаешь.
