Тимофей Печёрин - Технофобия
— Новенький? — догадался один из бойцов, — кушать пришел?
— Ага, — ответил я нехотя, — что это за звук?
— Детектор нечистости, — последовал уверенный ответ, — сообщает, что НЕКТО, проснувшись, но не пройдя процедуры вздумал сразу перейти к завтраку.
— Некто? — произнес я, ни к кому конкретно не обращаясь, — процедуры?
— Да, гигиенические процедуры. Новенький, неужто ты не заметил? Дверь рядом с казармой, там еще солнышко нарисовано.
— Дак он же ТЕХНОФОБ! — это мне уже вслед неслось, вперемежку со смехом, когда я направился искать «дверь с солнышком». Технофоб, значит. Технофоб и этим все сказано. Кем они меня считают? Пещерным человеком, что моется только под сильным дождем? Я не исключал, что про технофобов, как в мое время про чукчей, индейцев и кавказцев, здесь сложены целые «сериалы» анекдотов. Ладно, не будем лезть в бутылку, ибо я здесь, как ни крути, НОВЕНЬКИЙ.
А все-таки интересно, кем я предстаю в глазах обитателей базы со своими, зачастую неуклюжими, попытками освоиться? Как деревенщина в мегаполисе? Или вообще дикарь, что пришел в ужас, впервые увидев лифт в действии? С моей же точки зрения я действовал правильно. Во-первых я слышал, что здесь, где вам не тут, даже моются «по Уставу», в смысле, по определенным дням. А во-вторых, что за бессмысленная эмблема — солнышко? Я всегда считал, что душевые и ванные комнаты помечаются условным изображением падающих капель или чего-то в этом роде. А тут — солнышко, понимаешь… Кстати, туалет я вчера нашел сразу, именно, благодаря «правильной», не зависящей от времени, эмблеме.
Помещение, куда вела «дверь с солнышком», на ванну не походила вовсе. Это вам не туалет, где особо нечему меняться. Здесь же не было совершенно НИЧЕГО, даже обыкновенной раковины и куска мыла. Мыться было нечем.
Я уже собирался уходить, чувствуя себя несмышленым дитем, которого разыграли более старшие члены семьи, как вдруг заметил на одной из стен единственный предмет интерьера — вешалку. Самую обычную вешалку с крючками, какую можно было встретить в мое время где угодно — и в учебных заведениях, и в кафе и ресторанах, а театр, вообще, согласно пословице, начинался с нее.
Та-а-ак, первая точка соприкосновения найдена. Подойдя к вешалке, я снял с себя одежду и в следующую секунду понял, что других «точек» не понадобится. Меня всего словно пробрало — не ветром, нет, каким-то излучением, неведомым глазу, зато очень ощутимым для организма. Я прямо чувствовал, как невидимые лучи волной проносятся по коже, выжигая бактерии и самые микроскопические скопления грязи. Когда же эти ощущения кончились, до меня дошел и смысл произошедшего, и, в частности, эмблема-«солнышко».
Действительно, при чем тут примитивный душ, не говоря уж о каплях воды, которая, честно говоря, не самое лучшее средство навести чистоту? Она ведь может содержать бактерии, местами крайне опасные, она может быть ржавой, она может прийти из загрязненного водоема. Просто люди, в глубокой древности, когда еще не заморачивались обо всех, связанных с водой, «прелестях», случайно заметили моющие свойства этой жидкости, а затем ее использование тупо вошло в привычку. Но никакая привычка не бывает навсегда.
Вернувшись в столовую и порадовавшись молчанию «детектора нечистости», я приступил к завтраку, который по содержанию, как я понял, не отличается от обеда и ужина. Сидящие вокруг меня бойцы были в курсе предстоящей наступательной операции и вовсю обсуждали ее. Я же хотел соблюсти золотое правило «когда я ем — я глух и нем», и мне это удавалось, до тех пор, пока не пожаловал мой вчерашний знакомый Гриша и, в своей манере, садясь со мной за один столик, параллельно «спросил разрешения».
— Слыхал? Нехилая заварушка наклевывается, — прокомментировал он, — я слышал, ты в третьей группе? Вместе пойдем…
— Насчет третьей группы — это ты прав, — нехотя отвлекся я от завтрака, — а насчет того, что вместе… Просто, понимаешь, третью группу я помню, а тебя там — нет.
— Ты насчет вчерашнего? Обороны базы? Прости, не смог принять участие. Голоден был, как мутант после случки, а тут эта тревога. Не вовремя.
— Ага. А пара твоих боевых товарищей уже не захотят есть, — пофигизм Гриши начинал меня бесить, — не понимаю, что за порядки у вас? Боевая тревога — и та не для всех.
— А разве у вас не так? — мой собеседник успешно проглотил новость о двух погибших при обороне базы, — у вас, я слышал, вообще никакого порядка нет.
— Ага, мы звери и живем в норах, — хоть я и «липовый» технофоб, но испытывал к этой категории людей что-то вроде эмпатии. Во всяком случае, оскорбления и насмешки в их адрес задевали и меня тоже.
— Ну, тут ты утрируешь, дружище, — это «дружище» меня практически добило.
— «А разве у вас не так»? Кто из нас в норе живет — еще неизвестно. Можно подумать, ваш подземный бункер — не нора, даром, что техническими штучками нашпигована!
— Ладно, ладно, прости, — сдал назад Гриша, — что-то я сам засбоил в процессе. Норы, звери, порядки — какая, мутант подери, разница? Мы же теперь в одной команде. Сражаемся плечом к плечу, к чему нам меж собой глючить?
Я был доволен. Не тем, что сумел отбиться от насмешек в свой адрес — гарантии, что они не повторятся, конечно же не было. И не только, и не столько Гришиным монологом — фразеологизмы пока еще чужой для меня эпохи царапали уши. Меня удовлетворило, что после своей речи сей нагловатый молодчик заткнулся и так промолчал до окончания завтрака.
* * *Снова, как вчера, нас построили в коридоре с полным боекомплектом и через шлемы передали приказ. В этот раз, правда, он не был столь элементарным, а содержал карту сектора (картинка прямо в голове, как во сне) с указаниями каждой группе.
Ознакомившись с приказом, бойцы, по очереди всходили на платформу и поднимались на поверхность. Первая группа, вторая группа, третья группа…
Моя, то есть, третья группа, в этот раз была многочисленнее. Я насчитал дюжину бойцов, включая себя и Гришу. А ведь вчера, после мутантского нападения, на базу вернулось всего девятеро. Видимо, сачковать здесь — норма, а не единичные случаи.
Поверхность встретила нас пасмурной, но сухой погодой. Рассредоточившись, мы потекли по улицам тонкими ручейками. У каждой из групп был свой маршрут.
Пейзаж вокруг не изменился, да и не мог в принципе измениться за ночь. Все однообразно: руины, ржавые обломки, плиты тротуаров, сквозь которые пробивались растения. О том, что группа вступила в сектор мутантов, я понял, когда увидел граффити из латинских гласных букв на стенах.
— Оружие к бою, — прозвучал в моей, и не только, голове голос командира группы, — смотреть в оба и даже больше. Стрелять в ответ на любое движение.
