Ричард Матесон - Вторжение
— Временное прекращение жизненных функций?
— Нет. Она просто спит. Но я не могу ее разбудить.
Они спустились в гостиную.
— В некотором смысле, — сказал Клейнман, — так даже лучше. Теперь она перестанет переживать. Ее тело будет функционировать безболезненно, без усилий.
— Должно быть, это сделал марсианин, — рассудил Джонни, — чтобы обезопасить свое… жилище.
Коллиер содрогнулся.
— Прости, Дэйв.
Они минуту помолчали.
— Видимо, он понимает, что мы знаем о нем, — сказал Джонни.
— Почему? — спросил Коллиер.
— Он не стал бы проявлять себя с такой очевидностью, если бы еще была возможность сохранить все в тайне.
— Может быть, он не переносит боли, — предположил Клейнман.
Джонни кивнул.
— Да, может быть.
Коллиер сидел, ощущая, как сильно колотится сердце. Неожиданно он ударил кулаками по коленям.
— Но надо же что-то делать! Неужели мы беспомощны перед этим… захватчиком?
— Мы не можем рисковать жизнью Энн, — коротко заключил Джонни, и Клейнман тотчас же согласно кивнул.
Коллиер обмяк на стуле. Он сидел, глядя на куклу на каминной полке. «Кони-Айленд» — было написано на платье куклы, а на поясе: «Счастливые денечки».
— Рьюио Гклеммо Фглуо!
Энн металась на больничной койке, рожая в бессознательном состоянии. Окаменевший Коллиер стоял радом, глаза были прикованы к ее залитому потом лицу. Ему хотелось бежать за Клейнманом, но он знал, что этого делать не стоит. Она находилась в таком состоянии уже двадцать часов, двадцать часов судорог и агонии со стиснутыми зубами. Когда это началось, он отменил все свои лекции, чтобы быть рядом.
Он протянул к ней дрожащие пальцы и взялся за мокрую от пота руку. Ее пальцы сжимали его ладонь все сильнее, пока ему не стало больно. И, онемев от ужаса, Коллиер увидел, как в ее чертах проступает лицо зародившегося на Земле марсианина: узкие глаза, тонкие, проваленные внутрь губы, белая кожа, туго натянутая на череп.
— Боль! Боль! Спаси меня, отец моих отцов, не отправляй меня!..
В горле у нее что-то щелкнуло, и наступила тишина. Лицо ее неожиданно расслабилось, тело сотрясала слабая дрожь. Он начал отирать ей лицо полотенцем.
— Во дворе, Дэвид, — забормотала она, все еще не приходя в сознание.
Он резко наклонился к ней, сердце подскочило.
— Во дворе, Дэвид, — повторила она. — Я услышала странный звук и вышла. На небе были яркие звезды и луна. Весь двор заливал белый свет. Я кинулась обратно в дом, но что-то меня ударило. Пронзило, как иглой, спину и живот. Я закричала, но потом перед глазами почернело, и больше ничего не помню. Ничего. Я пыталась рассказать тебе, Дэвид, но не могла вспомнить, не могла вспомнить, не могла…
Больница. По коридору мечется отец, глаза дикие, вид затравленный. В коридоре жарко и тихо, раннее августовское утро. Он без устали мечется взад-вперед, руки сжаты в побелевшие кулаки.
Дверь открывается. Выходит врач, отец тут же подбегает к нему. Врач снимает с липа марлевую повязку. Смотрит на мужчину.
— С твоей женой все в порядке, — говорит доктор.
Отец хватает его за руку.
— А ребенок? — спрашивает он.
— Ребенок мертв.
— Слава богу! — выдыхает отец.
Не в силах отделаться от мысли, что где-нибудь в Африке, в Азии…
Примечания
1
Сейчас это звучит дико, но в 1950-е для прослеживания беременности применяли рентген. (Прим. ред.)
2
«Scientific American» — американский научно-популярный журнал. (Прим. ред.)
3
Джон Локк (1632–1704) — английский философ; Анри Бергсон (18591941) — французский философ и психолог; Альфред Норгг Уайтхед (1861–1947) — британский философ и математик; Джеймс Хопвуд Джинс (1877–1946) — английский физик и астроном; Артур Стэнли Эддингтон (1882–1944) — английский астроном; Ралф Уолдо Эмерсон (1803–1882) — американский философ и поэт; Джон Дьюи (1859–1952) — американский философ и психолог; Уильям Джеймс (1842–1910) — американский философ и психолог. (Прим. ред.)
4
Альфред Коржибский (1879–1950) — американский философ польского происхождения. (Прим. ред.)
