Саке Комацу - Да здравствуют предки
Как быть? Что может сделать современность для полубезумного мира по ту сторону хода? Пока что у нас в основном занимаются пустой болтовнёй, а если задумаются всерьёз?.. Каждый новый день приносит всё больше неразрешимых проблем. Что же в конце концов будет?..
Однажды вечером, когда все эти вопросы особенно мучили меня, ко мне обратился физик, который тщательно изучал пещеру и подземный ход и вооружился для этой цели сложнейшей аппаратурой.
— Вы ничего не заметили, а? — спросил он. — Вы ведь всё время ходите туда-сюда, так что должны бы заметить… Приборы показывают кое-какие изменения, пока ещё мало заметные, но бесспорные.
— Как вам сказать… — я задумался. — Вроде бы ход стал длиннее. Впрочем, не знаю, может, это только кажется.
Он как-то странно посмотрел на меня. Испугался что ли?
— Вот как… — пробормотал он. — Возможно, возможно… Во всяком случае, ход стал искривляться.
— Как так — искривляться? — меня вдруг пробрала дрожь, не знаю почему.
— Ну, это-то просто объяснить. Искривление показывают только приборы. А мы при непосредственном восприятии этого не ощущаем, потому что в поле притяжения кривая воспринимается как прямая.
Физик махнул мне рукой и исчез во мраке.
До середины хода меня, как обычно, провожала Такэ. Сейчас мы остались с ней вдвоём, освещённые слабым светом керосиновой лампы, которую она несла. Такэ подняла лицо, светлое, овальное, и взглянула на меня с улыбкой. Она всегда улыбалась. Я испытывал острую жалость, глядя на чистое бледное лицо этой девушки, дочери батрака, работавшего на господ Кимура. Лицо, напоминавшее цветок, выросший в глубокой тени и никогда не знавший солнечных лучей. Мне нравилось слушать, как она поёт, сидя за ткацким станком на заднем дворе нашего дома. Голосок у неё был тоненький и до того печальный, что у меня порой выступали слёзы. Эта простая девушка, вернее девочка, робкая и покорная, единственная, с кем я познакомился в эпохе Эдо, стала моим другом. Но сейчас в моей душе зарождалось что-то новое. Темнота, колеблющийся свет керосиновой лампы, её улыбающиеся губы и грустные-грустные глаза… В ушах ещё звучали слова физика — «…ход стал искривляться». На меня нахлынуло предчувствие чего-то грозного, неотвратимого.
— Такэ-сан… — тихо сказал я, и голос мой дрогнул. — Пойдём со мной, в наше время… насовсем…
По её лицу пробежала лёгкая тень, глаза удивлённо расширились, словно она чего-то не поняла. Я смутился.
— Ты… тебе не придётся столько работать. Я не хочу, чтобы ты так надрывалась… Ты очень хорошая девушка, Такэ…
Я положил руку на её плечо. Она задрожала.
— Нет! — крикнула Такэ. — Нет, не могу, нельзя! Не надо, не надо…
Учёные давно заметили, что с ходом творится что-то неладное. Но для всех остальных это было полной неожиданностью. Однажды правительственная делегация, наконец-то получившая полномочия начать серьёзные переговоры с бакуфу, вошла в пещеру и через несколько минут выскочила обратно.
— Что же это такое?.. — члены делегации изумлённо озирались по сторонам. — Ведь мы шли всё время прямо, а вышли на то же место, откуда вошли!
Весть о закрытии хода через пространство-время распространилась с такой же быстротой, как в своё время весть о пещере, ведущей в эпоху Эдо. Впрочем, волнение, вызванное этим известием, улеглось довольно быстро. Некоторые любопытные ещё продолжали осаждать пещеру, но теперь их занимало новое загадочное явление — мол, как же так, идёшь прямо, никуда не сворачивая, а выходишь на то же место…
— В последнее время аномалии в полях тяготения внутри хода стали особенно заметными, — объяснял физик. — Отсюда следовал вывод, что точки соприкосновения непрерывного пространственно-временного континуума в местах искривления переместились и продолжают перемещаться. По-видимому, непрерывность пространства-времени имеет волнообразную структуру, и колебания её периодически повторяются. В результате происходит либо сближение двух отдалённых друг от друга точек, либо прямое смещение прошлого относительно настоящего…
— Гора Богопрят издавна слыла проклятым местом — на ней исчезали люди, — продолжал учёный. — Это как нельзя лучше подтверждает нашу гипотезу. Очевидно, именно в недрах этой горы находится точка соприкосновения искривлённого пространства-времени. События последних месяцев наглядно показали, как происходит соприкосновение двух миров нашего и другого, по современным понятиям, существовавшего сто лет назад. В будущем незначительные колебания силы гравитационных полей снова могут повлечь за собой нечто подобное. Однако сейчас точки соприкосновения различных областей пространства-времени постепенно, но неуклонно удаляются друг от друга. Судя по фотографии, обнаруженной в доме Кимура, я полагаю, хорошо было бы воздержаться в течение ближайших четырёх-пяти лет от проведения каких-либо работ на самой горе и в её недрах…
К сожалению, это разумное замечание учёного было забыто, когда таинственные пещера и подземный ход перестали волновать умы наших современников. В результате через четыре года после описываемых событий поезд, вошедший в туннель в горе Богопрят, исчез бесследно. Некоторые учёные высказывали опасения по поводу нашего вмешательства в прошлое — ведь принято считать, что подобное вмешательство может привести к нежелательным изменениям настоящего. До поры до времени я воздерживался, оставляя своё мнение при себе. Но теперь, когда ход закрылся, мне хочется сказать следующее: такой опасности не существует! Настоящее не является прямым следствием прошлого, а лишь одной из реализованных возможностей развития. Очевидно, теперь, когда эпохе Эдо не грозит наше вмешательство, её история пойдёт по иному руслу, скорее всего, параллельному нашему. Мир, который появится в результате такого развития, будет почти точной копией нашего, но всё-таки это будет самостоятельный мир… Естественно, мы не можем точно предвидеть ход событий. Быть может, новое колебание в полях притяжения повлечёт за собой новое соприкосновение двух миров, и тогда… Впрочем, предоставим судить об этом потомкам…
Итак, кошмар кончился. Прошлое стало прошлым, а настоящее настоящим. Правда, пьеса была не доиграна и занавес опустился посреди первого акта. Но лично я об этом не жалел. Да и, наверно, вся здравомыслящая часть населения согласилась бы со мной. Осенью в Японии открылась очередная всемирная Олимпиада, и наши чемпионы, как мы и предполагали… Впрочем, это совсем уже другая история.
Постепенно буря стихала. На наших улицах не появлялись больше воинственные самураи с причёсками тёнмагэ, а наши искатели приключений не рвались на «ту сторону», в гости к предкам. Конечно, спокойствие наступило не сразу. Некоторое время газеты ещё продолжали охать и ахать по поводу неиспользованных возможностей и утраты контактов между двумя мирами, контактов, одинаково ценных для них — прогресс, внедрение современных достижений науки — и для нас — изучение живой истории, спасение культурных ценностей и многое другое. Но прошло несколько недель, и все вздохнули с облегчением. Ещё бы — не надо больше ломать голову — что-то будет…
