Франсис Карсак - Горы судьбы
- К счастью, они не нашли ни Земли, ни Тиксаны, ни…
- Скорее всего они исчезли раньше. Я, наверное, последний из Храмов Будущего. Да и мне осталось уже недолго, даже если бы ты не пришёл, человек судьбы. Знания моих хозяев были огромны, однако никто не может тягаться с вечностью. Моя власть со временем ослабела. Ты её ощущал, да и то в малой степени, только здесь, близ меня. А теперь она вовсе исчезла: ты свободен!
Тераи шагнул из круга следом за выскочившим Лео. Ничто уже не удерживало его. Он вскинул карабин и выстрелил в алтарь.
- Ты видишь, я больше не могу тебя остановить. Сейчас ты найдёшь за алтарём дверь. Защитный механизм там тоже больше не действует. Ты сможешь войти.
Тераи вскарабкался на алтарь, увидел дверь и открыл её одним толчком. Слабый луч скользнул перед ним по полу и бессильно упал - защитное поле истощилось. Он вошёл в колоссальный зал, вдоль его стен тянулись ряды бесчисленных блоков, сделанных из неизвестного металла. В центре зала на усечённой пирамиде под прозрачным куполом покоился огромный мозг.
- Да, мы были великанами, землянин! Возьми свой лазер и целься лучше, прошу тебя. И не испытывай угрызений совести. Так или иначе я бы всё равно скоро умер. Посылка сенсоров в будущее требует невероятного расхода энергии, а у меня её оставалось совсем немного. Последнюю я истратил на тебя. Я знаю, ты мудр, и надеюсь, что ты разрушишь и электронную аппаратуру, чтобы никакая раса не построила подобных храмов. Но я не могу предсказывать будущее рас.. Целься точнее, и… благодарю!
Тераи нажал на кнопку лазерного пистолета. Раздался глухой взрыв, и зал наполнил запах горелой плоти. Тогда он начал бешено хлестать лучом по стенам, плавя щиты, сжигая соединения, взрывая блоки, пока не иссякла последняя батарея. Но вокруг были уже бесформенные, искорёженные, оплавленные груды металла - он и Лео будут последними, кто испытал этот ужас проклятого знания!
Затем они вышли наружу. Жестокая головная боль вернулась, и Тераи ускорил шаг; он машинально шёл, ведомый одной лишь мыслью: бежать от этого зловещего места, где им довелось узнать свою судьбу! Лео жалобно стонал на ходу, и этот почти детский плач был настолько несвойствен ему, что в другое время Тераи не удержался бы от смеха. Но не сейчас. Он плохо помнил, как они возвращались при свете фонаря через галерею, а потом через долину, пока не добрались до входа в пещеру. С трудом собрал он немного хвороста и разжёг костёр. Но и тогда он не смог унять дрожь во всём теле. Похоже, Лео лучше перенёс психологический шок. Тераи привлёк его массивную голову к себе на колени.
- Ничего удивительного, старина, что пухи толпами кончают самоубийством! Мне предсказали много приключений, и горя, и побед. А что бы я делал, если бы впереди меня ждали одни поражения и скука? Но может быть, они кончали с собой потому, что им это предсказывали? А может быть, такова была их судьба? Насколько свободны были они в своём последнем поступке? Могли ли они, узнав своё будущее, изменить его?.. Нет, я не метафизик! Всего лишь несчастный человек, у которого раскалывается голова! Если бы они хотели жить, Фленг-Ши не смог бы предсказать им смерть. Так отчего же они кончали самоубийством? Что скажешь, Лео? Тебе это ещё труднее понять, чем мне? Подожди-ка! Уж не потому ли, что, приходя в Храм Судьбы, они получали знание, которое их толкало на смерть, не потому ли, что они были к тому предрасположены, Фленг-Ши мог им предсказать, что они умрут. О Лео, я многое бы отдал, чтобы всё позабыть! Понимаю теперь, почему старый Мак пил без просыпу…
Наконец он забылся лихорадочным сном. Следующие два дня словно в кошмаре они пробирались по подземному лабиринту. От невыносимых мигреней Тераи временами бредил, вновь погружался в свои метафизические размышления и, не находя ответа, терялся, как в заколдованном кругу. Когда они выбрались на свет по другую сторону Барьера, у него достало сил послать призыв о помощи.
- Доктор, он приходит в себя!
Голос Анны вывел его из оцепенения. Он лежал в постели, вокруг него стояли Анна, Вертэс, Жюль и Луиджи.
- Где Лео?
Радостное рычание ответило ему. Оттолкнув Жюля, лев просунул к постели свою могучую голову, и чудовищная лапища робко легла на грудь Лапрада.
- Ну, приятель, можешь гордиться: нагнал ты на нас страху, - сказал Жюль. - Восемь дней в бреду! И чего ты только не наговорил! Верить тебе, так все, кто пересечёт Барьер, свихнутся, как бедняга Мак и наш директор…
- Старжон?
- Да, он к тебе заходил. Ты в этот момент рассказывал, будто разрушил какой-то Храм Судьбы. Он побелел как полотно, вернулся домой и пустил себе пулю в лоб. Если верить записям в его дневнике, он тоже побывал за Барьером. Что касается меня, то я туда не пойду ни за какие блага, клянусь!
- Теперь можешь идти. Но там действительно было нечто ужасное, может быть, самое ужасное во всей Вселенной. Штука, которая предсказывала будущее… Я её разрушил, но… слишком поздно. Теперь я знаю…
И тут он остановился. Что же он знал? В памяти остались только несвязные обрывки! Он обретёт могущество, проживёт очень долго. Но образы были так неясны, так расплывчаты. У него мелькнула мысль: чудовище - он уже не помнил его имени - истратило последние запасы энергии. Может быть, потому его предсказания запечатлелись так смутно? Господи, если бы он мог всё забыть! Если бы это было неправдой!
- Вот видишь! - снова заговорил Жюль. - Ты просто бредил. Подхватил какую-нибудь болотную лихорадку. Как, по-вашему, доктор?
- Разумное объяснение, Жюль, - ответил Вертэс. - Но в этом мире есть вещи, которые даже не снились философам всех мыслящих рас! Кто знает? Дайте ему теперь отдохнуть. Во всяком случае жизнь его вне опасности.
На следующее утро Тераи всё забыл, кроме своего похода за Барьер и Храма Судьбы, но даже это казалось ему не столько явью, сколько кошмарным сном, да и то увиденным кем-то другим. Он знал только, что чудовище предсказало ему будущее - и всё! Отчего директор Старжон покончил с собой? Это оставалось загадкой. Только в романах всё разъясняется в последней главе.
А тут неожиданно пришло сообщение, что он временно назначается директором.
И жизнь потекла своей чередой: работа, обычные неприятности и простые радости. Он был шафером на свадьбе Анны и Луиджи, пропустил с Жюлем бог знает сколько стаканчиков и под конец устроил с молодёжью соревнования по толканию ядра.
Так продолжалось до тех пор, пока не прибыл новый директор, а вместе с ним кипа научных журналов.
Однажды вечером Тераи сидел в своей хижине, листая журнал «Звёзды и планеты». Внезапно его внимание привлекла коротенькая заметка:
