Альфред Ван Вогт - Лунный зверь
Она принесла книгу и положила ее на стол. Когда она ушла, Пендрейк открыл толстый том на разделе: «ЖАЛОВАНЬЕ за декабрь месяц» и нашел запись: Джеймс Пендрейк, главный управляющий, 3250 долларов.
В ноябре — та же история. В нетерпении он пролистал книгу сразу на январь. И прочитал:
Ангус Летстоун, главный управляющий, 2200 долларов.
Два года! За два года, что вы здесь работаете…
Нечитаный контракт с «Уинтроп» лежал на дубовом столе. Пендрейк встал и прошел к огромному окну из витринного стекла, украшавшему угол его кабинета. Он подумал о том, что привык считать себя одним из тех счастливчиков, которые своим упорным трудом добивались руководящих постов в компаниях и занимали соответствующее положение в низших ступенях иерархической лестницы класса с высокими доходами.
Пендрейк угрюмо покачал головой. Не было этих годов упорного труда. И поэтому оставался вопрос: каким образом он получил отличную работу с высокой заработной платой в фирме с такой великолепно отлаженной организацией, где ему приходится иметь дело с богатыми клиентами? Жизнь текла без забот, милая и приятная, как глоток чистой холодной воды, одним словом — идиллия, просто-таки образец счастливого существования.
И вот на тебе…
Как человеку узнать, чем он занимался в предшествующие тридцать один год своей жизни? Но кое-что, самое простое, Пендрейк может проверить перед тем, как приступить к действиям. Приняв внезапно решение, он вернулся к своему столу, взял диктофон и начал:
— Министерство обороны, архивный отдел, Вашингтон, округ Колумбия. Убедительно прошу вас, пожалуйста, как можно скорее вышлите мне копию моего послужного списка во время войны с Китаем. Я проходил службу в…
Он затем подробно перечислил все подробности своей жизни, постепенно набираясь уверенности. Все главные факты отлично сохранились в его памяти. Настоящая армейская жизнь, сражения — они казались чем-то далеким, неясным. Но он точно помнил, что было путешествие в Канаду с Анреллой, которое они совершили прошлым летом. Сейчас это было, не более чем смутным воспоминанием, и лишь отдельные проблески подтверждали, что все это действительно происходило с ним.
Вся его жизнь оказалась процессом забывания своего прошлого.
Второе письмо он направил в службу регистрации актов гражданского состояния в родном штате.
— Я родился, — диктовал он, — в городе Кресцентвилль первого июня тысяча девятьсот сорокового года. Пожалуйста, переправьте мне как можно скорее мое свидетельство о рождении.
Он позвонил мисс Пирсон и передал ей записанные сообщения.
— Проверьте правильность этих адресов, — коротко проинструктировал он ее. — Я полагаю, там должны быть незначительные изменения. Выясните, какие именно, вложите формы запроса на оплату услуг и отправьте оба письма авиапочтой.
Он был доволен собой. Не стоит зря волноваться обо всем этом. В конце концов, он-то здесь, работает, крепко сидит на своем месте, и думать он не разучился. Нет причин для беспокойства, и уж тем более лишним было бы позволить другим заметить, что он попал в непростое положение. В свое время эти письма дойдут до адресата, и уж тогда можно будет подумать о дальнейших действиях…
Пендрейк взял контракт с «Уинтропом» и начал читать его.
Через двадцать минут он в шоке осознал, что большую часть этого времени он провел, пытаясь вспомнить, что же он делал с сентября 1973 года. Ведь именно в этом месяце американцы высадились на Луну, через три года после русских. Пендрейк вспомнил заголовки в газетах. Он не сомневался. Он действительно видел их. Он может рассматривать сентябрь, свой первый месяц работы в компании «Несбитт», если верить записям в разделе «Жалованье», как последующую часть своего предыдущего существования.
А как насчет августа? В августе начались международные дрязги, которые почти что разрушили единство мощного союза женских организаций. И какие же тогда были заголовки в газетах? Пендрейк напряг свою память, но так ничего и не смог вспомнить. Он подумал: «А как насчет первого сентября? Если между августом и сентябрем проходит линия раздела, тогда, возможно, первый день сентября приобретет особое значение?» Как раз в то время, как смутно припомнилось ему, он болел.
У него в памяти совершенно не отложился тот первый день сентября. Предположим, он позавтракал. Предположим, он, получив один из долгих прощальных поцелуев Анреллы, отправился в офис. Его мысль замерла на половине, словно птица, подстреленная на лету. «Анрелла! — мысленно воскликнул он. — Она должна быть там и 30 августа, и 29, и в июле, июне, мае, апреле, и так далее, так далее, так далее…»
Но ничто, ни один факт не всплывал в его памяти, который подтверждал бы то, что они женаты много лет, как, впрочем, и все ее поведение в сентябре.
Откуда следовало, что… Анрелла знает!
Эта догадка обладала эмоциональными ограничениями. Его мечущийся в любопытстве мозг в момент осознавания этой мысли попался в сети более рассудительной логики и немного успокоился. «Итак, Анрелла знает. Ладно, она и должна знать». Он, очевидно, здесь уже много лет. И случившееся изменение произошло в мозгу у него, а не у нее.
Пендрейк посмотрел на настенные часы: без пятнадцати двенадцать. Уже пора ехать домой на обед. Обычно он обедал в городе, но он хотел срочно получить нужную ему информацию.
Когда он направился к лифту, в коридоре стояло несколько привлекательных женщин. Они столь внимательно разглядывали его, что, почувствовав этот взгляд, Пендрейк отвлекся от своих сумбурных мыслей, повернул голову и посмотрел на них.
Одна из женщин говорила что-то в небольшое блестящее на ее запястье устройство. Пендрейк с интересом подумал: «Чудо техники — вмонтированное в браслет радио».
Потом он оказался в лифте и на время спуска забыл об этом незначительном факте. Когда он вышел из лифта, то заметил, что в вестибюле и перед входом тоже стоят женщины. К обочине дороги припарковано с полдюжины автомобилей, и за рулем каждой из них сидит женщина-водитель. Через несколько минут улицы заполнятся торопящимися на обед толпами, но сейчас, кроме этих женщин, почти никого и не было.
— Мистер Пендрейк?
Тот повернулся. К нему обратилась одна из молодых женщин, что стояли прямо перед входом — стройная, по-спортивному подтянутая, но со странно напряженным выражением лица.
Пендрейк внимательно посмотрел на нее.
— Да? — спросил он.
— Вас зовут Джеймс Пендрейк?
Этот вопрос вывел его из полузабытья.
— Ну да, я… Что…
