Влад Галущенко - Нф-100: Геня, Петра, Лолита и Лилит
"Нет, тут моих знаний явно недостаточно! Надо ее как можно быстрее показать врачу. Врач в поселке был. На должности фельдшера. Звали его Степан. Но... Пил. И без просыпа.
"Ничего, приеду пораньше, бог даст, застану трезвым, - решил Петрович. - Все равно надо ехать в поселок, писать заявление на расчет. А там уеду и этот пропойца через день меня забудет".
Десять минут стука во все окна ничего не дали.
-Кто это тут хулиганит? - раздался сзади радостный, веселый голос.
-Да вот, к доктору мы, заболели.
-Заболели, это хорошо! Это мы сейчас вылечим. А я вот как раз за лекарством и ходил, - Степан вытащил из-за спины руку с бутылкой, в которой плескалась уже наполовину отпитая мутная жидкость.
"Не успели...", - мелькнуло в голове у Петровича.
В комнате Степан набросил на плечи халат подозрительного, серо-грязного, в разводах, цвета.
- Показывайте, где у вас болит, - Степан стал натягивать на правую руку желтую хозяйственную перчатку.
- Да вот, девочка простыла, горит вся.
- Щас смерим, - Степан жестом фокусника достал из кармана цифровой термометр и приложил девочке под мышкой. Потом долго рассматривал показания удивленными глазами.
- Действительно, температура! - он потряс термометр, но показания не уменьшились.- Тридцать девять градусов, без копейки. Однако, как у вас все запущено... Простыла, говорите? Щас легкие послушаем! - он воткнул рога стетоскопа в уши.
Девочка ежилась от холодных прикосновений.
- Так, в легких хрипов нет, но ребенок мертв! - сделал он неожиданное заключение.
- Как это? - ошалел Петрович, глядя на сучащую ножками девочку, - она же двигается!
Степан разочарованно поглядел на девочку и высказал еще более глубокую мысль.
- Пока да! Но сердце у нее уже не бьется!
- Ну, так сделайте же что-нибудь, доктор!
- Меня не учили лечить мертвых! - вынес окончательный вердикт Степан.- Забирайте ваш труп!
Глава 3. Сейфы
Уже прошла неделя, а состояние девочки хуже не стало. Плакать она вообще перестала, зато при приближении Петровича бурно агукала. Сгущенка явно шла ей на пользу. Мочить пеленки она категорически отказывалась. Петрович уже прошерстил весь Интернет, но ничего подобного там не нашел. Даже похожих случаев не было. Как он ни прислушивался, стука сердца слышно не было, ни справа, ни слева. Но пульс прощупывался отчетливо - и на шее, и на запястье. В конце концов Петрович решил считать Петру, так он ее назвал, медицинским феноменом.
"Покажу в столице ее потом какому-нибудь профессору",- он решил отложить проблему. Ну, а то, что не надо было стирать кучу грязных пеленок, это он как-нибудь переживет.
Хотя очень хотелось принять на себя все тяготы отцовских забот.
За пару зеленых бумажек он сначала справил справку о рождении, приплетя в роддоме историю о сбросившей ему внучку гулящей дочери. Медсестра при виде девочки даже ему посочувствовала и не стала настаивать на приложении к ребенку еще и матери.
А в загсе, увидев четыре зеленых бумажки, не стали требовать даже предъявления ребенка. Записал ее Петрович, как Петру Сергеевну Строгову, а себя - отцом. "Я - Петрович, а она пусть будет Петра. Девочка она необычная, и имя у нее пусть будет необычное", - в графе мать фигурировала некая придуманная им дочь Алла Сергеевна Строгова.
Девочка, наконец, стала реальным существом.
Претендента на его должность не нашлось, и окрестные леса осиротели. Поезд уносил счастливого папашу подальше от мрачных и холодных воспоминаний навстречу приближающейся весне.
Полученных расчетных за год денег в столице хватит не более чем на месяц. А на реализацию его ближайших планов нужно было много. И в основном валюта. Столица не любила деревянные рубли. Петрович раздумывал недолго. Перед тем, как зацементировать вход в архив, он перепрятал в свой собственный тайник четыре томика Ленина.
"Я возьму только полагающуюся мне зарплату за должность хранителя. Мне ведь за это не заплатили ни копейки. А долг платежом красен!" - оправдывал он свое решение вскрыть один из томиков.
Переделывать документы на Петру он не спешил. Все равно показывать ее он никому не может. Девочка уже сама держала бутылочку с молоком, сама садилась и требовала игрушки. А при появлении Петровича радостно улыбалась. Это его радовало больше всего. Он все больше к ней привязывался.
Этой ночью он сходил и вынул из своей закладки первый из четырех томов. Для вскрытия титанового сейфа он запасся болгаркой с четырьмя дисками с алмазным напылением. Под верхней крышкой оказался толстый слой прессованного неизвестного белого порошка. Дальше, из опасения, что порошок может оказаться ядовитым, пришлось работать в противогазе.
Только через полчаса удалось спилить крышку и с внутреннего коробка.
И тут его ждало новое разочарование. Из внутреннего коробка на стол выпало сорок крупных, с голубиное яйцо, бриллиантов. В каждом от 50 до 80 карат. Всего где-то вес с полкило, а значит не менее 2500 карат. Общая стоимость по самым низким прикидкам будет более 100 миллионов американских рублей. То есть в среднем выходит около двух миллионов за камешек!
Нет, продать такой камешек - это все равно, что выставить свою кандидатуру на пост президента по телевидению. Петрович ссыпал камни в носок и затянул узлом.
Остатки титанового сейфа закопал в углу подвала.
Если логически рассуждать, то, видимо, он вскрыл сейф с самыми крупными камнями. Это был том с номером первым. Если следовать этой логике, в последнем томе будут самые мелкие бриллианты и самый их больший вес. Значит, надо завтра взять том с четвертым номером.
Вытащив титановый сейф из четвертого тома, Петрович вложил на его место носок с крупнейшими бриллиантами. Через полчаса он рассматривал горку значительно меньших камней. От 10 до 20 карат. Это значит, что самый мелкий потянет порядка на сто тысяч баксов. Таких камней в коробке было около двухсот. Ну, если удастся продать за полцены один камешек, большого шума он не наделает.
Сценарий разрабатывал недолго. В отделе бижутерии ближайшего универмага он купил дешевенькое колечко с крупным камнем. Камень заменил на бриллиант.
Этот антикварный магазинчик, известного в определенных кругах Соломона-Белого, он помнил еще по старой службе.
Соломон занимался скупкой краденых драгоценных камней. Это был тот же загаженный вход в темное полуподвальное помещение, уставленное глиняными фигурками африканских и индийских божков. Также, как много лет назад, посредине всего этого глинолепия возвышался огромный металлический многорукий Шива. Он ничуть не изменился за последние пятнадцать лет. А дядя Соломон, так тот даже помолодел. Видно дела у его фирмы шли неплохо.
