Майкл Коуни - Дети зимы
Горилла прочесывал снежные поля в поисках добычи, но дичь попадалась редко. Лапы стали осторожными, и подобраться на расстояние выстрела удавалось не часто. Они как будто предупреждали друг друга об опасности: выстрелив в одного и промахнувшись - в эти дни он неизменно промахивался, - Горилла не встречал другого целый день.
Однако он не сдавался. Он должен был что-то делать, потому что остальные работали не покладая рук. Каждый раз, являясь домой, Горилла удивлялся, насколько они продвинулись, и ему становилось стыдно: ведь сам он неизменно возвращался ни с чем.
Наступило голодное время года. Через несколько месяцев дичь вернется...
- Думаю, что завтра мы сможем начать монтаж. - Кокарда разглядывала груды распиленного и оструганного дерева.
- Ага, - сказал Прутик.
- Мы начнем от лестницы Гориллы, прибивая детали вон к тем балкам наверху. Знаешь, я думаю, вся колокольня раньше была перекрыта. Но теперь нам нужна только галерея.
С глазами, сияющими воодушевлением, Кокарда выглядела почти привлекательной.
- Послушай, Кокарда...
- Да?
- А что с лодкой?
- Раз лодку строит Морг, будь уверен, нам там места не найдется. У них с Гориллой это заметано. Удерут и бросят нас, не посмотрев, кончили мы галерею или нет. Так что я намерена обеспечить нам с тобой защиту, когда их не будет.
Кое-что беспокоило Прутика в течение долгого времени.
- Каким образом галерея защитит нас. Кокарда?
Та взглянула на него с сожалением. Снизу, из люка, ведущего на лестницу, доносился приглушенный звук пилы Морга.
- Когда галерея будет готова, мы сможем обстреливать все поле вокруг колокольни, - сказала она.
- Ага, - кивнул Прутик.
Позже Горилла, почувствовав нервозность Прутика, попытался объяснить свои намерения.
- Когда галерея будет готова, мы обезопасим себя от ловцов мяса. Мы сможем держать под обстрелом все триста шестьдесят градусов. Но нужно еще учесть фактор питания. Сейчас не сезон для Лап, и когда они вернутся, я не знаю. Скоро начнутся проблемы со снаряжением. И консервы кончаются. Все крупные склады мы уже очистили. Так что на случай, если придется отсюда уходить, неплохо бы иметь наготове большую лодку. Поэтому мы ее и делаем.
В эту ночь Прутик спал спокойнее.
Несколькими днями позже, когда Горилла вернулся с очередной бесплодной охоты. Прутик и Кокарда сидели у огня и выжидающе смотрели на него. Через какое-то время Морг тоже почувствовал, что Горилла здесь, и выбрался наверх по каменным ступеням, оглянувшись вокруг, затем его взгляд устремился вверх. После чего он молча прошел к своей постели и улегся на нее, подперев голову руками. Наконец Прутик прервал затянувшееся молчание.
- Э... мы, выходит дело, кончили.
- Разумеется, надо еще кое-что доделать, - поспешно добавила Кокарда. Но, в общем, галерея закончена.
Горилла изучал внутренность перекрытия шпиля, которую он постарался не заметить сразу по приходе. Он критически оглядел окружность, которую образовывали грубо обтесанные бревна, прибитые к старинным балкам. Морг также смотрел вверх и как будто собрался что-то сказать, но, видимо, передумал.
- Ну, ладно, - волнуясь, сказал Прутик. - Что ты об этом думаешь, Горилла?
- Очень хорошо. Просто замечательно. Как только мы пробьем дыру в кровле, наша позиция станет неприступной.
- А что это значит - неприступная позиция? - осторожно спросил Прутик, надеясь, что это означает позицию, с которой никогда не уходят.
В то же время Кокарда спросила:
- Как продвигаются дела с лодкой, Морг?
На следующий день Прутик пробил в хрупких черепицах две оставшиеся дыры и заткнул их одеялами. Перед тем как закрыть очередную дыру, он высунулся наружу, чтобы выяснить, как это выглядит - держать под обстрелом триста шестьдесят градусов. Перспектива эта привела его в ужас, боязнь пространства вызвала у него головокружение, и он был рад спуститься по лестнице в колокольню.
Кокарда, ни о чем не подозревая, наблюдала за нетвердо стоящим на ногах Прутиком с чем-то вроде теплого чувства.
- Ну, что ж, дело сделано; мы победили. - Снизу было слышно, как строгает Морг. - А этот дурак совсем застрял. Он эту лодку никогда не кончит. Ты ее видел? Одни обрезки дерева, больше ничего. У него нет ни малейшего понятия, как построить лодку.
- Может... - Прутик облизнулся, покосившись на Моргов скромный запас спиртного, сложенный у стены. - Может, нам следует это отпраздновать? Малость выпить, значит.
- Какого черта? - дружелюбие Кокарды моментально сменилось агрессивностью. - Ты становишься вроде него, жить не можешь без бутылки. Смотреть противно, насколько вы, мужчины, зависите от этого. Если ты считаешь, что я...
- Ну, ладно, ладно. Я просто предложил, и все. Не будем об этом больше.
- Да уж, конечно.
Кокарда постояла, неуверенно глядя вокруг, пошла в угол, подобрала кое-какие щепки и бросила в перевернутый колокол. Пламя взвилось вверх и затрещало.
Прутик с отсутствующим видом привел в порядок свою постель, собрал с пола гвозди и молоток и оставил их у спуска вниз. Затем застыл у огня, пристально глядя на алые угли.
Через какое-то время Кокарда подошла и встала рядом с ним. Прутик пошаркал ногами и просвистел несколько тактов мелодии, которая давным-давно была самой любимой у Старика: "Мой старый дом в Кентукки".
После долгой паузы Кокарда выразила вслух мысль, пришедшую на ум им обоим:
- Чем мы, черт возьми, теперь займемся?
За все то время, что Морг пробыл вместе с группой, живущей в засыпанной деревне, ему довелось пережить много разочарований и много раз случалось быть сломленным неудачами. Но он не мог припомнить, чтобы когда-либо еще чувствовал себя таким подавленным, как сейчас. Все утро, работая, он прислушивался к звукам наверху. Он слышал стук молотка, когда Прутик укреплял галерею дополнительными гвоздями, потом раздался характерный треск - это Прутик проделывал дыры в кровле шпиля. Затем наступила тишина, и Морг представил себе эту пару исходящей самодовольством по поводу своего произведения.
Все было бы не так плохо, если бы его работа над лодкой продвигалась успешно, но этого-то как раз и не было. Проходили дни, и в конце концов Морг был вынужден признаться, что это дело ему не по плечу, хотя в присутствии других он напускал на себя бодрый вид и говорил о бимсах и фалах - эти слова он позаимствовал из книги. Похоже было, что Морг, способный временами нестандартно мыслить, не годился для скучной, изнуряющей тело и дух работы плотника. Руки его покрылись волдырями, в ноздрях стояла вонь от сосновых опилок, и он все еще не мог отпилить два одинаковых куска дерева, хотя упражнялся в этом искусстве целыми днями.
