Эндрю Оффут - Глаз Эрлика
- Возможно, тебе понадобится растереть ноги, - сказал Хизарр, подходя к более высокому и длинному столу. - И, возможно, также понадобится заглянуть вот в это.
Он вернулся, держа перед сидящим на полу киммерийцем зеркало не длиннее ладони Конана, утолщенное тонким покрытием из стекла или кварца. Конан уставился на него.
- На кой ляд мне какое-то... зер... кало...
Вначале он увидел собственное лицо, как и ожидал. И почти сразу же его начали заслонять меняющиеся узоры. Стекло, казалось, заволновалось, становясь жидким, так что Конан моргнул, а потом не мог оторвать от него взгляда. Он уставился на крошечного человечка, пойманного и испуганного, стремящегося убежать из зеркала, казалось, умоляюще глядящего на него из стеклянной темницы.
Конан вытаращил глаза. Под мышками у него закололо. Он знал это лицо: он видел прежде лицо того крошечного человечка... оно принадлежало ему самому!
- Это, киммериец, твоя душа. Она теперь принадлежит мне. Сделай все, как я сказал, и я верну тебе ее, когда ты отдашь мне амулет под названием Глаз Эрлика. Попробуй предать меня, и я разобью зеркало. И...
Хизарр Зул всего-навсего слегка постучал по зеркалу. Конан почувствовал, как внутри у него все затрепетало. Он не знал и знать не хотел, воображаемое ли оно или вызвано постукиванием длинных пальцев по контейнеру с его... душой.
- Не двигайся. Если оно разобьется, - предупредил Хизарр, - то твоя душа пропала навеки. И никто, кроме меня, не сможет удалить ее из этого зеркала. Ты хочешь вечно таскать с собой свою душу, как багаж, Конан из Киммерии, всегда опасаясь, как бы кто-нибудь не разбил зеркала и...
Конан задрожал. А затем пришло откровение.
- Те охранники! Чтоб тебе!..
Явно признанный теперь колдуном, ехидно улыбающийся Хизарр Зул выпрямился. Взгляд Конана остался прикованным к хрупкому кусочку стекла в длинных тонких руках с янтарным отливом.
- Да, Конан. Теперь ты знаешь мою тайну. Убитые тобой стражи были лишены душ. Они тоже явились сюда ночью. Я забрал их души и разбил их зеркала! То, что осталось, служило мне лучше. - Хизарр вернулся к столу, где он занимался некромантией. Голубые глаза киммерийца обеспокоено следили за чародеем, и, когда он положил зеркало, Конану сделалось чуть полегче. Но только чуть.
- Или так я, во всяком случае, думал, - сказал Хизарр, снова поворачиваясь к варвару. - До тех пор, пока не явился человек твоей силы и не одолел, их. Кто ж мог предвидеть, что в одну ночь сюда явятся четыре вора? Харуман вас побери - всех четырех!.. Я предпочел бы не разбивать зеркало с твоей душой, киммериец. Зная, что оно здесь, ты будешь служить мне лучше, чем человеческий гомункулус, который лишь подчиняется без малейшего проблеска надежды, без постоянного стремления к свободе и воле.
Внутри у Конана нарастало ощущение пустоты. Он знал, что это означает.
Он стал бездушным, проклятым и обреченным и знал, что открыл наконец то, чего стоило бояться. И в самом деле, он не мог не испугаться перспективы навеки потерять свою душу, как и жизненную силу, которая составляла его основу, которая двигала им, делала его неповторимой личностью и которая будет вечно жить после его смерти.
Он знал, что в точности выполнит все, что прикажет это улыбающееся чудовище. Знал, что отыщет похищенный амулет, который мог на многие годы облегчить ему жизнь, если б он смог оставить его себе. Но он не оставит его себе. Словно лакей, наймит, слуга могущественного коварного мага, он привезет амулет сюда, чтобы обменять у Хизарра Зула из Аренджуна на то, что стоило куда дороже.
"Кром, Имир и все боги, - подумал он, почти подавленный. - Моя душа!"
- Ты, конечно, согласен. А теперь опиши мне, что ты будешь искать.
- Такой... такой маленький меч, на золотой цепочке.
Хизарр смерил его взглядом, удобно прислонившись к длинному столу, опираясь на него руками.
- Бедный дурачок, ты действительно ничего не знаешь, не так ли? Хорошо. Вот его точное подобие. Еще день - и та замбулийская сучка сбежала бы с этой побрякушкой! Смотри внимательно, Конан. Знай, что Глаз Эрлика может завоевать царство... два царства! И, как тебе теперь известно, он достаточно важен, чтобы заинтересовать кое-кого в Иранистане, так же как этого скромного замбулийца из Туранской империи.
С улыбкой, ставшей теперь чисто издевательской, Хизарр Зул прижал руку к животу и поклонился. Выпрямившись, он снял амулет, висевший у него на шее на ремешке, под туникой, и вручил его киммерийцу.
- Точная копия, мой дорогой преданный слуга Конан. Глаз Эрлика.
Конан посмотрел на него, изучил его. Глаз Эрлика был мечеобразным кулоном длиной примерно с его мизинец. Рукоять заканчивалась рубиновым набалдашником. На обоих концах гарды-крестовины поблескивали крупные желтые камни, оба перечеркнутые единственной черной полосой.
- Надень его, - приказал Хизарр, уронив его на ладонь Конана. Возможно, ты найдешь ему применение. Конечно, его следовало бы назвать Мечом Эрлика или, на худой конец, Глазами во множественном числе, но миром, мой милый варвар, правит отнюдь не логика. Итак, коль скоро ты окажешься в пустыне, первый оазис будет в двух днях пути на юг. Если ты последуешь торной тропой, то скачи примерно час на восток от Аренджуна, а потом поворачивай строго на юг и продолжай в том же духе. Та замбулийка последует этим путем.
- Ты знаешь это?
- Знаю, мой милый слуга Конан. Но тебе не нужно знать, откуда у меня такая уверенность. Я Хизарр Зул, и у меня есть свои способы узнавать новости. С тех пор как я нашел тебя здесь, прошло четыре часа. Ты просто следуй этим путем. Ты отдохнул, и ты рослый и сильный. Ты должен каждый час нагонять ее на несколько минут. Ступай.
- Мой меч... у меня нет коня...
- Ты вор, и где-то у тебя припрятаны монеты. Мертвый иранистанец мне ни к чему - возьми его имущество. Приобрети коня. Я бы также предложил взять халат и куфию. Меч твой стоит у задней двери. Он потерял остриё, но годится для боя. С такими-то ручищами ты разрубишь надвое кого угодно!
Только сейчас Конан увидел, что пояс его пропал вместе с кинжалом в ножнах и ножнами меча. То, что он не заметил этого сразу, говорило, какой эффект произвели на него желтый порошок и его противоядие и какой ужас он испытал, потеряв душу.
Киммериец надеялся, что его сумка окажется там, где он ее оставил. Он не знал, сколько времени пробыл в особняке Хизарра. Наверняка часов пять, и значит, на четыре часа дольше, чем собирался. Хизарр же все пялился на него и говорил, втолковывая Конану, как добраться до задней двери особняка. Через эту дверь он и выйдет... не как гость и даже не как вор, а как слуга.
Конан с тоской взглянул на зеркало и подумал о внезапном нападении.
