Яна Дубинянская - Сны принцессы Лилиан
- Ты похожа на нее... на ту актрису, - наконец смущенно выговорил он. - В этом своем платье. Ты очень красивая, Лили...
Она улыбнулась. Когда Джерри пробовал говорить комплименты, он становился совершенно косноязычным. А ведь бывало, что весь класс, не выучив уроков, на перемене хором просил его выйти по собственному желанию к доске. Ответ Джерри мог длиться и двадцать, и все сорок минут! - и почти никто из учителей не решался перебить поток его красноречия.
Он мог бы и не мучиться с комплиментами ей. Он и так самый умный, самый милый и хороший...
Они вышли на Площадь Независимости. Тут уже было полным-полно народу: вся молодежь Порт-Селина, а попадались и люди постарше. Фильма, похоже, еще не привезли - во всяком случае, пока не пускали. Однако страсти на площади кипели полным ходом. На фоне общего агрессивного гула выстреливали отдельные угрозы и ругательства. Прямо перед лицом Лили мелькнула чья-то демонстративно раскрученная велосипедная цепь.
Крепко стиснув руку Джерри и придерживая свободной рукой подол платья, Лили просочилась к ступенькам на противоположном краю площади. По услышанным краем уха обрывкам фраз она уловила суть конфликта. Кто-то нарисовал граффити на самой Стене!
Стена, торец примыкающего к площади большого дома, всегда служила экраном для показа фильмов. Правда, белой она не была уже очень давно, да и штукатурка во многих местах начала осыпаться, открывая голую арматуру... Но граффити - это слишком! В целом Лили разделяла чувства своих сверстников только варвар мог сотворить эту неудобочитаемую красно-зеленую надпись, которая будет теперь проступать сквозь прекрасное лицо Вероники... Хотя велосипедная цепь - тоже не самый лучший аргумент.
Виноватых и даже подозреваемых никто назвать не мог, и волна справедливого гнева захлебнулась, трансформировавшись в традиционные выкрики в адрес городских киномехаников, тормозящих с показом фильма. Джерри подсадил Лили на высокую, в метр, верхнюю ступеньку. Тут, правда, было уже почти все сплошь занято, но бестелесная Лили кое-как поместилась в узком просвете между двумя подростками. Джерри остался стоять на предпоследней ступеньке, слегка пригнувшись, чтобы никому не закрывать Стену. Его то и дело толкали и ворчливо посылали подальше - впрочем, довольно беззлобно.
Стремительно темнело, и вот по лиловатой вечерней стене пробежал лучик пока еще незаряженного кинопроектора. Толпа зрителей взревела.
- Хоть бы про Робота-разрушителя, - истовой скороговоркой, словно молитву, пробормотал подросток слева от Лили.
- Хоть бы про Веронику, - прошептала она.
... Лили не успела понять, что случилось. Она смотрела на Стену - все смотрели на Стену! - где разбрасывала лучики эмблема древней киностудии и было пока неясно, покажут ли крутой боевик или красивую мелодраму. Звучала музыка, и первые крики на площади тоже показались закадровыми звуками на пленке. Лили поморщилась: в желанной ею романтической сказке не было места таким истошным воплям, - и в тот же момент площадь пришла в движение.
Перед глазами выросла мятущаяся стена тех, кто сидел ступенькой ниже, фрагменты экрана замелькали между головами; она выпрямилась и вытянула шею, все еще пытаясь что-то разглядеть, и тут подростки, сидевшие рядом, тоже заорали и посыпались вниз. Легкую Лили повлекло следом, она попыталась удержаться за ступеньку, но пальцы скользнули по шершавому бетону, длинная юбка за что-то зацепилась, и девушка полетела вниз лицом, присоединяя тонкий испуганный голос к всеобщему, уже стройному и неудержимому воплю.
В следующий момент она куда-то двигалась, не касаясь ногами земли и намертво вцепившись в чье-то худое плечо, покрытое тонкой тканью. Острый, душный, невыносимый запах перепуганной толпы, вопли, мечущиеся затылки, изредка перекошенные лица с разинутыми ртами... Лили отчаянно зажмурилась, и остались только запах, рев и грубые толчки со всех сторон. И совсем близко - треск рвущейся материи. Кажется, голубой парчи...
* * *
- Подлецы, - тяжело переводя дыхание, выговорил Джерри.
Лили разлепила веки медленно, все еще боясь напороться взглядом на потные затылки, выпученные глаза и орущие глотки. Но вокруг была мягкая, спокойная темнота. Рядом смутно белел угловатый силуэт сидящего на корточках Джерри. Отблеск далекого источника света скользнул бликами по линзам очков. Лили протянула руку и кончиками пальцев легонько пощупала выпуклые стекла.
- Целые... - прошептала она.
Поднялась на ноги и опустила глаза.
Подол платья был разорван сбоку почти до колена, и еще одна уродливая прореха зияла на поясе, там, где импровизированная складка натянула и без того слабый шов. Бабушкина брошка исчезла бесследно, а невидимое в темноте рыжее пятно посреди юбки уже не имело никакого значения. Лили всхлипнула сухо, без слез.
- Какие подлецы, - глухо повторил Джерри. - Во время фильма. Знали, что все ребята соберутся...
- Кто? - безучастно спросила Лили.
Джерри встал, еще раз глубоко вздохнул и закашлялся, переломившись пополам. После нескольких минут надрывного кашля он еще долго сглатывал слюну, и речь его звучала отрывисто, словно удары мяча о сыпучую штукатурку.
- Из города... прислали... Служба вербовки... в армию... Мама мне... говорила... не выходить пока... на улицу... подлецы... Кто сидел... в первых рядах... я сам не видел... но говорят... взяли... нескольких ребят... в первых... рядах... - снова закашлявшись, он умолк.
Лили осторожно, чисто символически постучала его по согнутой спине. Почувствовала ладонью вереницу выступающих позвонков и ходящие ходуном ребра. Джерри... Как у него хватило сил так долго нести ее в охваченной паникой толпе, спасти от этого кошмара?..
- Но зачем... в армию? - бессмысленно прозвенел извне ее собственный тонкий голосок. - Ведь Активная война давно кончилась...
- Ничего, - Джерри громко вдохнул вечерний воздух. - Когда я выиграю грант... Студентов в армию не берут, это точно. И вообще, студенчество это сила, с которой власти вынуждены считаться. Что я могу сделать тут, один? А в Институте можно будет всем вместе объявить голодовку против этих подлецов! И мы добьемся, чтобы Службу вербовки вообще упразднили, вот увидишь!..
- Ха, ты глянь, какие мы храбрые!
Секунда тишины - и в воздухе взорвался залп хриплого глумливого гогота. Лили вздрогнула всем телом и резко обернулась.
Две здоровенные, почти квадратные фигуры покачивались в темноте. Один, более грузный, запрокинул голову и держался обеими руками за выпирающий живот, изображая крайнюю степень веселья. Другой, широко расставив ноги, заложил большие пальцы рук за ремень, на котором тускло поблескивала громадная квадратная пряжка.
