Андрей Столяров - Изгнание беса
— Не надо, — попросила она.
Вернулась женщина, сунула им теплые миски и по ломтю хлеба: — Ешьте, — сгибом пальца провела по влажным глазам.
Суп был фасолевый, с мясом. Челюсти сводило — до чего вкусный суп. Герд мгновенно опорожнил миску. Хлеб он есть не стал, а положил в карман. Мало ли что.
— Как там в Маунт-Бейл? — спросила женщина.
— Все разрушено.
Женщина вздохнула.
— Господи, какие времена… Ну — бог вас простит. — Подняла руку, чтобы перекрестить, сдержалась, и рука повисла в воздухе.
Кикимора судорожно поправила расползающуюся дужку очков. Проволока пока держалась, где Герд связал. Счастье, что завернули на ту помойку. Хорошие очки — большие, дымчатые, закрывают половину лица.
— Вы нам поможете? — напрямик сказал он. — Нам некуда идти. Ведь это «станция»?
Женщина откинулась и прижала пальцами испуганный рот. Тяжело заскрипели половицы. Плотный мужчина в брезентовом комбинезоне вошел в комнату, сел, положил на стол темные, земляные руки. По тому, как он делал, чувствовалось — хозяин.
— Ну? — Спросил неприязненно.
— Мне говорил о вас Карл Альцов, — сказал Герд.
Эту ложь он придумал заранее.
— Какой Альцов?
Герд объяснил.
— Не знаю такого, — отрезал хозяин.
— Вы из «подземной железной дороги», — сказал Герд. — Я это точно знаю. Вы спасаете таких, как мы…
— Да ты, парень, бредишь.
Кикимора под столом толкнула его ногой — пошли, мол.
— Ладно, — сказал Герд, пытаясь говорить спокойно. — Значит, вы не «проводник»? Ладно. Тогда мы уйдем. Но сперва я позову «братьев». Сюда. Пусть окропят святой водой… Вам бояться нечего…
— Господи боже мой!.. — ахнула женщина.
Бессильно опустилась на стул.
— Цыть! — сказал ей хозяин. Раздул круглые ноздри. — Ну-ка выйди, посмотри — там, вокруг.
— Они — что придумали…
— Выйди, говорю! Если заявится этот… заверни его. Как хочешь, а чтобы духу не было!
Женщина послушно поднялась.
— Сын у меня записался в «братья», — как бы между прочим сообщил хозяин. — Револьвер купил, свечей килограмм — сопляк… Так что далеко ходить не надо. — Вдруг, протянув руку, сорвал с Кикиморы очки, бросил на стол. Оправа переломилась. Кикимора вскрикнула и закрыла ладонями круглые фасеточные глаза.
— Ну. Кого ты позовешь, парень?
Герд молчал. Смотрел ему в лицо. Неприветливое было лицо. Чугунное. Как утюг.
— Когда сюда шли, видел вас кто-нибудь? — спросил хозяин.
— Видел, — Герд описал человека в шляпе.
— Плохо. Это брат Гупий — самый у них вредный.
Задумался, глядя меж положенных на стол могучих кулаков. — Не поможет,
— подумал Герд. — Побоится. Хоть бы переночевать пустил. Надоело — грязь и голод, и промозглая дрожь по ночам в придорожных канавах. Они мечутся по долинам от одного крохотного городка к другому.
Как волки.
— Между прочим, — сказал хозяин, — вчера одного поймали. Из «Приюта Сатаны». Такой худущий, с красными глазами и в соломенной шляпе… Не знаешь, случаем?
— Нет, — похолодев, ответил Герд.
— Ну, дело твое… Длинный такой, оборванный. Притащили к церкви. Отец Иосав сказал проповедь: «К ним жестоко быть милосердными»…
— Пойдем, пойдем, пойдем! — Кикимора потянула Герда.
— Цыть! — хозяин хлопнул ладонью. — Сиди, где сидишь! — Посопел, пересиливая ярость. Спросил: — А чего не едите? Ешьте, — сходил на кухню, налил две полные миски. Некоторое время смотрел, как они едят. — Вот что, парень, оставить я тебя не могу. Сын у меня и вообще — приглядываются. А вот дам я тебе адрес и что там нужно сказать…
— Спасибо.
— А то ты тоже — сунулся: «Здрасьте, возьмите меня на поезд». Другой бы тебя мог — и с концами… — Он отломил хлеба, посыпал солью, бросил в широкий рот. Жевал, перекатывал узлы на скулах. — Альцов, значит, погиб? Дело, конечно, его, не захотел к нам насовсем… Да ты ешь, ешь… Толковый был мужик, кличка у него была — «профессор». Мы с него много пользы поимели… Правда, не наш. Это уж точно, что не наш… Гуманист…
— Отломил себе еще хлеба. — Ты вот что, пойдешь по цепочке — не рыпайся, делай, что тебе говорят. У нас, парень, знаешь, строго, не хуже, чем у «братьев». — Покосился на Кикимору, которая затихла, как мышь. — Девчонку с собой возьмешь?
— Это моя сестра, — не донеся ложку, сказал Герд.
— Дело твое… Трудно ей будет. Но дело твое. Мы ведь как? Нам чужих не нужно. Который человек — тогда поможем. Но чтобы свой до конца. И так как крысы живем, каждого шороха боимся. И тех и этих. Дело твое. Я к тому, чтобы ты понял — не на вечеринку идете…
— Я понял, — сказал Герд.
— А понял, так хорошо… Теперь адресок и прочее… — Хозяин наклонился к Герду и жарко зашептал. Потом выпрямился. — Запомнил? Не перепутаешь?.. Ты вот еще мне скажи, ты же из «Приюта Сатаны», что там думают: мы все переродимся или как?
— Не знаю…
— Не знаю… — Он скрипнул квадратными желтыми зубами. — А хоть бы и не все. Так что же — в карьер их закопаешь? Нет, парень, это все равно что себя закапывать…
С треском распахнулась дверь, и женщина отпечаталась и проеме.
Звонят!..
Где-то далеко, часто и тревожно, как на пожар, плескался перетеньк колоколов. У Герда начало стремительно проваливаться сердце.
— Вот он, брат Гупий…
Герд вскочил.
— Не туда, — сказал хозяин.
Быстро провел их через комнату в маленький темный чуланчик. Повозился, распахнул дверь, хлынул сырой воздух.
— Задами, через заборы и в поле — вдоль амбаров, — сказал хозяин. — Ну
— может, когда свидимся. Стой! — Тяжелой рукой придавил Герда, сверху вниз вонзил твердые зрачки. — Поймают — обо мне молчи. И адресок тоже забудь — как мертвый. Понял? Ты не один теперь: всю цепочку потащишь. Сдохни, а чтобы ни звука!..
Женщина махала им: — Скорее!.. Послышались крики — пока в отдалении… Визг… Пистолетный выстрел… Кинулись в небо испуганные грачи…
— Я понял, — сказал Герд. — Я теперь не один.
Бледная Кикимора, плача, тащила его…
Первым добежал брат Гупий. Подергал железные ворота амбара — заперто. Ударил палкой.
— Здесь они!
Створки скрипнули. Вытерев брюхом землю, из-под них выбрались два волка
— матерый с широкой грудью и второй поменьше — волчица.
Брат Гупий уронил палку.
— Свят, свят, свят…
Матерый ощерился, показав частокол диких зубов, и оба волка ринулись через дорогу, в кусты на краю канавы, а потом дальше — в поле.
Разевая рты, подбежали трое с винтовками.
— Где?
— Превратились, — стуча зубами, ответил брат Гупий. — Пресвятая богородица, спаси и помилуй!.. Превратились в волков — оборотни…
