Your Name - Летать, как птица.
— Меня зовут Сван, — представилось существо, но голос, как и прежде, опять зазвучал над ухом, — Это я говорил с тобой.
Мальчик вскочил, осеняя себя животворным крестом:
— Так ты и есть демон?
— Нет, я не демон.
— А чем докажешь? — по-детски непосредственно, лукаво спросил мальчишка и хитро прищурился. Вопрос поставил Свана в тупик.
— Ну-у-у, — растеряно протянул Сван и развел руками, — А чем можно?
— Можно святой водой! — уверенно проговорил малец и загнул палец, — Молитву можно прочитать, которая бесов изгоняет и ты исчезнуть должен. Крестным знамением тебя можно осенить и ты испаришься как дым!
— Вот! Тогда перекрести меня, или молитву прочти. Уж извини, но на моем корабле не водится святой воды. Только обыкновенная.
Мальчишка подозрительно покосился на Свана, потом все-таки перекрестил его и выжидающе вытянул шею — вдруг в дым обратится, но этого не произошло.
— Ну, ладно. Может быть, ты не демон, — великодушно предположил мальчик, — Тогда кто ты? Ангел?
— И не ангел я.
— Тогда ты очень странный человек. Ты урод? Это такая болезнь? Наверное, это проказа. Ты совершил что-то злое и Господь наказал тебя, чтобы заставить твою душу страдать и искать покаяния. Почему ты такой высокий и худой и почему у тебя такая большая голова? И глаза, почему черные? И где мы находимся? Ты сказал, что это твой корабль. А куда мы плывем? А ты вернешь меня домой? — принялся сыпать вопросами мальчишка, уже окончательно освоившийся.
Сван помотал головой и сказал:
— Погоди, погоди… Не все сразу… Скажи, мой друг, может быть ты голоден? Давай я угощу тебя, и мы поговорим…
* * *Пока они шли до камбуза, мальчишка весь извертелся, удивляясь и восхищаясь окружению. Но больше всего его потрясли даже не движущиеся переборки или многофункциональные роботы, которых он посчитал чем-то вроде мельниц, а кухня и кухонные автоматы, способные всего лишь по нажатию кнопки выдать любое известное в освоенной Галактике лакомство.
— Только нажать сюда? И можно получить все, что угодно?
— Да. Чего ты больше хочешь попить? Сок марунаса, что произрастает на Гарклане, или, может, апельсиновый сок, со своей земли?
— Апельсиновый???
— Ах, да… У вас же средневековье. Я совсем забыл. Твой народ еще не открыл земли, где растут апельсины. Но все равно, попробуй, тебе понравится. Он кисло-сладкий.
— Сладкий? — мальчик непонимающе посмотрел на стакан.
— Ты не пробовал сахар? Лучше выпей и поймешь, — сказал Сван и с удовольствием посмотрел на радостное от новых ощущений лицо мальчишки, — Как я погляжу, ты очень любопытный малый. Расскажи, как ты попал на мой корабль?
— Я ушел из дома. Решил добираться до больших городов и заплутал в лесу. А потом, когда проснулся от света твоего странного корабля, мне стало интересно, что же там в недрах и я зашел внутрь. Потом двери закрылись, и я подумал, что мне все это снится, или что я попал в Ад, наказанный за излишнее любопытство.
— Ты ушел из дома? Тебя обидели?
— Да, — мальчик печально вздохнул, но кусок сочной буженины продолжил грызть с не меньшим аппетитом. Видимо, дома питался он неважно, — Понимаешь, я сын крестьянки…
— И что? Это разве повод бросать свой дом?
— Нет, конечно. Но я мечтал стать художником, я очень люблю рисовать! А мне не давали рисовать, говорили, что есть дела и поважнее, чем мазня углем по стенам или полотнищу… Тебя когда-нибудь заставляли делать нелюбимое дело? — мальчик сердито посмотрел на Свана.
Сван пожал плечами, что могло означать как «Да», так и «Нет», а серьезный не по годам малыш продолжил:
— Так вот я и решил пойти в ученики к какому-нибудь мастеру. Хорошо бы было дойти до Флоренции, конечно, но я знаю, что она очень далеко, хотя все известные и самые лучшие мастера живут именно там… А ведь я хорошо рисую! Не веришь? Хочешь посмотреть??
Сван кивнул:
— Конечно, хочу!
Мальчик задрал грязную рубашку и вытащил из-за пазухи несколько бережно завернутых в ветошь кусков полотна:
— Вот, смотри. Я отобрал с собой только лучшие рисунки, — он развернул полотна, маленькие, чуть более двух ладоней в длину, и перед Сваном предстали самые изумительные из виденных им когда-либо рисунков углем! Один изображал собой дом, с деревом, что росло рядом, а позади виднелось возделанное поле. Второй показывал море, волнующееся во время шторма, и маленький корабль, качающийся на пенных грядах волн:
— Ты разве видел когда-нибудь море? — потрясенно спросил Сван.
— Нет, никогда, господин, — мальчишка засмущался, — Это я нарисовал, когда один знакомый старый моряк рассказал мне про море.
Третья миниатюра радовала глаз изображением маленького щенка, переданного угольными штрихами веселым и неугомонным. Рисунок будто жил, и щенок словно бежал навстречу. Свану даже пришлось зажмуриться, чтобы наваждение ушло.
— Знаешь, малыш, ты не рисуешь…
— А что я делаю? — насупился мальчик.
— Ты не рисуешь, ты пишешь, — сказал потрясенный Сван и замолчал. Пусть он и не разбирается в искусстве, но то, что он только что видел, было предвестием шедевров, которые могли родиться по мановению руки этого маленького, чумазого аборигена.
— Что я делаю? — не понял малец.
— Мне очень понравилось, — ответил Сван, — И я верну тебя домой, чего бы мне это не стоило…
— Спасибо большое! А куда мы плывем? Ведь мы могли бы прибыть в дальние земли? Я знаю, из того озера идет полноводная река, которая впадает в океан. Ты не потеряешь в пути, вернувшись? Я бы хотел отправиться в дальние земли! Там ученые мужи исследуют небо, узнают о секретах чисел, изобретают новые механизмы, проводят алхимические опыты в поисках философского камня. И я бы мог стать ученым! Ведь это очень интересно!
— Тебя интересуют науки? — удивился Сван.
— Еще как, — воодушевился абориген, и Сван поразился тому, как может не совпадать внешность и внутреннее содержание, — Однажды я даже придумал, как заставить мельницу крутиться быстрее, повернув лопасти и добавив еще одно колесо! Только вот никто не стал меня слушать… Посмеялись только и сказали, что мал еще, старших поучать…
Сван задумался. То, что он сейчас собирался сделать, каралось законом смертной казнью без права возрождения и копирования на любые носители. Но перед глазами так и стояли чудесные картины мальчика, поразившие в самое сердце. Он решал недолго.
— Тебе действительно так интересны и точные науки и искусство? — спросил Сван, решительно поджав губы.
— Да, господин! Очень!
— Что же больше всего интересует тебя в науках, малыш?
