Вадим Кирпичев - Трудно быть Рэбой
— Где я? Эй, стража! Почему ты незнаком мне?
Очнувшийся дон Рэба приподнялся, ухватился за пустые кинжальные ножны и дико уставился на незнакомца у изголовья. Тот сочувственно покачал головой.
— Вы болели, у вас была соанская лихорадка, и вам нельзя сейчас волноваться. Меня же вы лично назначили своим врачом.
— Врешь, лекаришка! Больно рожа у тебя постная, умник. Да я… ох, помоги, мерзавец.
Участливый незнакомец поклонился, после чего помог первому министрувыбратьсяиз цилиндра. Рэба с удивлением уставился в экран, на котором Кира уже стояла у окна, и… равнодушно отвернулся, разглядывая полутемную дворцовую залу. Монитор он не увидел по той простой причине, что человек не видит того, чего не понимает.
— А… где король, черт побери? Где король, я вас спрашиваю? Я хочу немедленно предстать пред светлые очи короля!
Незнакомец поклонился еще раз и подвел первого министра к двери.
— Как вам будет угодно. Только если хотите наверняка увидеть его величество, никого не слушайте и сразу ищите Румату Эсторского. Он вас проводит прямо к королю, поверьте.
— Румата? Кто это еще такой, Румата… — И, брызжа слюной и ругательствами, дон Рэба вылетел в дверь.
В руках незнакомца появился боевой скафандр хронопрогрессора, сделанный в форме каменного Таргота и до этого мгновениямедвежьей шкурой лежавший на кресле. Прежде чем обернуться каменным чудовищем, незнакомец в последний раз посмотрел на экран. Кира уже не стояла у окна. Она медленно сползала на пол, цепляясь за портьеру. Одна арбалетная стрела пробила ей горло, другая торчала из груди, почти попав в амулет. Включился второй экран. Было хорошо видно, как Румата немного постоял над убитой, потом подобрал мечи, медленно спустился по лестнице в прихожую и стал ждать, когда рухнет дверь.
Пора!
Стражники бросились врассыпную, когда сокрушив стену, в грохоте падающих глыб на них выломился сам Таргот Проклятый. Брошенные мечи и секиры трещали под каменной поступью истукана и, казалось, ничтои никто не сможет эту поступь остановить.
— Погоди малость, почтеннейший. Дельце есть.
Поступь смолкла. Таргот остановился. Задрав голову, перед чудовищем стоял и ухмылялся Рика Весельчак.
— Послушай, хозяин, забери-ка меня с этой планетки. С моими талантами и прозябать на…
Таргот ударил. Не дав Рыжему договорить, сразу заехал бронированным кулаком в челюсть. Наконец-то он понял, как надо начинать беседу с облазами, и теперь с любопытствомразглядывал рыжую козявку, корчившуюся у его ног.
Весельчак все-таки поднялся, меланхолично выплюнул парочку зубов.
— Напрасно ты так, хозяин. Где ты еще сыщешь себе такого умельца? Пожалеешь…
Таргот ударил в последний раз и зашагал прочь. Но обернуться на клекот за спиной монстру все-таки пришлось. Пусть разбитыми в кровавые лепешки губами, пусть захлебываясь кровью, но Весельчак все равно смеялсяпоследним. И сам дьявол не мог бы сказать, над чем или над кем смеялся сплевывающий зубы рыжий черт.
Неотличимый от ночи, сливаясь с ней черным плащом, Таргот стоял на смотровой площадке, оборудованной над парадным дворцовым входом. По лестнице сыпал, стуча древками алебард, очередной отряд стражи. Мелькнул своим бледным личиком дон Рэба и с воплями сгинул в темноте. Все торопились вниз, на дворцовую площадь, расчерчиваемую сейчас хаотичными передвижениями факелов. Одиноким столбом огня зачинался городской пожар, начиналась арканарская резня, и отблески далекого пламени уже плясали на имитирующей черный мрамор хроноброне Таргота.
Он славно потрудился на этой планете. Да, пришлось призвать разбойников и воров, чтобы покончить с Империей, а ее остатки отдать им за труды, зато Эсторская Империя рухнула навеки. А уж интрига со Святым Орденом — это его гордость! Теперь, когда последняя опора метрополии, ее реакционный оплот вляпался во власть в тщетной попытке остановить диссипационные процессы, ничто не спасет Империю. Через годик-другой Святой Орден увидит вокруг себя стену ненависти. Им будут недовольны все. Тогда время откроет свой подпол и выпустит на историческую сцену затаенных до поры демонов вроде Араты Красивого с его разбойничками-революционерами.
Святой Орден будет сметен и загнан в монастыри, откуда так неосторожно вышел, старый мир рухнет, распадется на феоды и заварится тот исторический бульон, из которого в итоге проявятся протогосударства. Тогда-то и начнется Возрождение.
Оставалось последнее дело, которое надо было обязательно завершить, прежде чемусыпляющие бомбы начнут сыпаться на город и прежде чем волны времени накроют его звездный путь. Он умел ждать. Если надо, он мог ждать хоть тысячу лет. Но теперь скоро. С минуты на минуту внизу начнут свою пляску смерти разящие руматовские мечи.
И когда клинки действительно сверкнули, ночное небо Арканара содрогнулось от каменных шагов. Это Таргот Проклятый начал свой спуск с небес к их неизбежной встрече.
ЭПИЛОГ
Он перевернул последнюю страницу. Неплохо. Совсем неплохо. Пронизанный духом обновления и перемен, доклад получился что надо, вполне подходящим для такого славного апрельского дня. Не поднимаясь из-за стола, он повернулся к свету. Солнечный апрель играл и светился за окном. Золотой апрель — любимый месяц всех вселенских прохвостов.
Счастливейший город Земли красовался в широких окнах. Солнечные лучи лупили с небес по золотым куполам, мчались по каменным мостам через дугу реки трамваи, автомобили, троллейбусы, от смешения света, свежей зелени, голубизны и тысячи архитектурных стилей рябило в глазах. Столица. Столица Империи.
Простой деревянный ларец был отодвинут в сторону. В руках сверкнуло круглое зеркальце. Биогрим практически схватился, до естественного цвета оставалось чуть-чуть, да и красные пятна за скулами почти исчезли.
Скоро. Скоро здесь все изменится. Пройдет каких-то десять лет, и города Империи будет не узнать. В зарябившем зеркале он видел будущее. Банды, орудующие на улицах среди бела дня. Взрывы. Перестрелки. Зарастающие поля. Мертвые цеха. Вымирающие от водки города. Бритоголовые, шагающие коридорами власти. Из всех щелей лезущие уголовники, насильники, шарлатаны. Попрошайки на каждом углу. Великая Империя, отданная на растерзание бандитам, чиновникам и прочему ворью.
Рябь улеглась. В зеркале заурядное, в меру глуповатое лицо. Лицо глубокого провинциала, которому расшалившаяся история нацепила корону. А замени такому венец на шляпу, и перед вами идеальный исполнитель на роль гробовщика. Гробовщика Империи.
