Вольфганг Шрайер - Неоконченный сценарий
Они подошли к двери адвокатской конторы.
- Проблема в том, чтобы найти исполнителя на роль Кампано. А у нас пока даже его фотографии нет. Что требуется? Высокий худощавый юноша с выразительным лицом. Настолько выразительным, чтобы нам поверили: из такого может вырасти настоящий молодой герой!
Президент "Комитета родственников исчезнувших лиц" адвокат Зонтгеймер оказался приземистым лысоватым господином. Шишковатый череп, на лице родимые пятна, карие блестящие глаза, большой рот с тонкой верхней губой. Да, внешность у этого человека малопривлекательная.
- Мы хотим посвятить наш фильм левому сопротивлению, - сказал Бернсдорф. - Вы, господин президент, непосредственно занимаетесь частью этой работы: помогаете узникам, их родственникам...
- Я всего лишь "вице", - перебил Зонтгеймер. - В комитетах вроде нашего практически каждый человек - "вице-президент", за исключением девушек, наклеивающих почтовые марки.
- Хорошо, господин доктор. В чем заключается ваша деятельность? И не мешают ли вам?..
Зонтгеймер почесал затылок.
- Разрешите задать вам встречный вопрос: по какой причине вы выбрели для съемок именно Гватемалу?
- Потому что здешняя ситуация обладает свойствами определенной модели, - ответил Кремп. - Классовая борьба в чистом виде, в почти химически чистой форме.
- Ну, ну, ну! Ничего в чистом виде не встречается. Всегда имеются примеси, господа. Что вам вообще известно об этой стране? Знакомы, например, с кем-нибудь из наших выдающихся деятелей?
Бернсдорф заметил, что острие копья повернулось в их сторону, и это ему не понравилось.
- Много лет назад я встречался с вашим президентом Хакобо Арбенсом. Читал некоторые книги вашего нобелевского лауреата Астуриаса. - Он перечислил названия нескольких книг и почувствовал, что Зонтгеймер оттаивает.
- Должен вас разочаровать, - сказал тот. - Наша работа политического характера не имеет, мы действуем исключительно из человеколюбия. Видите ли, здесь исчезают люди, иногда среди белого дня, и больше о них ни слуху ни духу. Должна же существовать организация, куда можно подать прошение о розыске пропавшего члена семьи и которая может установить контакт с теми, в чьи руки, возможно, попали ->ти лица. Итак, в зависимости от ситуации мы связываемся с полицией, государственными тюрьмами или правыми экстремистами. Анонимных похищений со стороны левых не отмечено ни разу.
- Тяжелый труд! И опасный! Вам лично никогда не угрожали?
- Кое-кому мы в тягость, но к этому привыкаешь. Совместно с международными организациями мы печемся также о положении узников. Сейчас ситуация благоприятная: перед выборами власти подчас склонны урегулировать известные недоразумения.
Зонтгеймер говорил свободно, раскованно, в нем не было ничего от человека, притерпевшегося ко всевозможным тяготам и постоянно проверяющего себя, не сказал ли он чего лишнего, - и это в таком государстве.
- Чем я могу вам еще служить?
- Известно ли вам, где сейчас находится Хуан Кампано?
Зонтгеймер медленно покачал головой:
- Как будто на свободе. Прошения о розыске его у нас нет. Правда, родственники Кампано живут на Кубе. Поговаривали, будто он сам нелегально переправил их туда.
- Что еще вам о нем известно?
- О Кампано? Дайте подумать. Ну, в последнее время о нем почти ничего не слышно. Он был с Сесаром Монтесом и Пабло Монсенто в Сьерра-де-лас-Ми-нас, но это уже давненько... Кстати говоря, он, как и Монсенто, коммунист; по крайней мере, был им.
- Вы хотите сказать, что он был членом партии?
- Точно сказать не могу. Поймите, ГПТ вот уже двадцать лет в подполье, откуда постороннему человеку знать...
Неожиданно Кремп сказал:
- Нам нужен консультант, способный объяснить детали происходящего. Не знаете ли вы человека, который мог бы помочь нам понять, что здесь у вас происходит, с точки зрения жертв произвола?
Адвокат не ответил, ни один мускул на его лице не дрогнул.
- Мы заплатим за это. Сделаем взнос в фонд вашего комитета...
Бернсдорф понял: с помощью левого консультанта Кремп хотел сохранить в неприкосновенности дорогую ему идею фильма. Но Зонтгеймер был отнюдь не в восторге от этого предложения.
- Вопрос не в деньгах, - заметил он. - Кроме всего прочего, мы обязаны с особенной осторожностью принимать пожертвования из-за границы... - И все же он решился. - Виктор Роблес, да, он вам подойдет. К тому же он говорит по-немецки, учился у вас. - И написал. на листке бумаги адрес'
Выходя из кабинета, Кремп сказал:
- Фишеру - ни слова! Если он пронюхает, что Кампано коммунист, то еще, чего доброго, перетрусит и протрубит отбой.
В приемной Бернсдорф, к своему удивлению, увидел Лусию Крус. Ее отказ встретиться неприятно поразил его, но раз она пришла сюда, значит, потеряла кого-то из родственников и глубоко страдает. Он подошел к Лусии.
- Что произошло? Кто-то из ваших сыновей?..
- О чем вы говорите? Мои сыновья за границей.
- Простите, но я полагал...
- Пожалуйста, оставьте меня! Бернсдорф ушел, даже не попрощавшись. А ведь когда-то они были друзьями...
На улице Кремп спросил:
- Откуда вы ее знаете?
- Она была моей переводчицей в Гаване.
- И вы с ней заговорили? А если в приемной сидел шпик?
- Шпик, знающий немецкий?
- Полиции достаточно узнать, что вы вступили с ней в контакт. Мы на вражеской территории, если вам угодно, и обязаны думать обо всем. И прежде всего в этом наш долг перед людьми, о которых мы снимаем фильм.
Бернсдорф промолчал. Похоже, Кремп прав. После аудиенции у министра просвещения он начал подозревать, что с какого-то момента они переступили невидимую черту. Они не просто шли по следам событий с камерой в руках, они уже начали влиять на ход событий, кому-то мешать... Его охватило безотчетное чувство, что они начинают запутываться в происходящем сегодня куда сильнее, чем он догадывается, и что добром это не кончится.
В номере Фишера происходило что-то вроде пресс-конференции. Парни из "Эль Импарсиаль", "Эль Графике" и "Пренса Либре", крупнейшей ежедневной газеты, не желали отдавать такой куш одной "Ла Оре", и Фишер вел себя соответствующе.
- Мы пересекли океан, чтобы снять фильм, который взволнует людей, воскликнул он с пафосом коммивояжера, рекламирующего туалетную воду. - Этот фильм, господа, начнется с землетрясения, а затем драматизм пойдет по возрастающей.
Журналисты ухмылялись: он дает им готовые заголовки. Фишеру ставили ловушки. Кто-то спросил:
- Это президентские выборы в Гватемале побудили вас снимать здесь криминальный финал?
"Мы на вражеской территории", - вспомнились Бернсдорфу слова Крем-па. Кто из них пишет для газеты, а кто для полиции?
