Павел Амнуэль - Маленький клоун с оранжевым носом
– Хотя не уверены и в обратном, – закончила она. – Спрашивайте, а я уж сама решу, знаю ли ответ.
– По телефону? – вырвалось у меня.
– Можно и не по телефону. Я сейчас дома, у сына сильная простуда, так что если у вас есть время…
– Буду через полчаса, – сказал я.
* * *Я опоздал на двадцать минут, потратив их на то, чтобы обзвонить остальных подозреваемых из моего списка и выяснить, что:
Олег Дмитриевич третьи сутки лежит под капельницей в больнице «Бейлинсон», потому что у него неожиданно открылась язва, и хирурги обсуждают возможность операции.
Шауль Бардана находится на совещании в правлении Электрической компании, ему передадут, что я звонил, и он со мной сразу свяжется, как только у него появится для этого время.
И наконец, Инга сама взяла трубку, меня узнала по голосу и сухо сказала, что говорить со мной не желает, удивляется моему звонку, но если мне это действительно необходимо, то готова встретиться со мной в час дня в кофейне «Апропо» на углу улиц Рамбам и Аза.
Странный народ – женщины. Говорить не желает, но встретиться совсем не против. Ну и ладно. Я пометил в списке время и место, после чего посмотрел на часы, понял, что опаздываю на встречу с другой женщиной, и спустился к машине. Сев за руль, позвонил Гале на работу, мне обязательно нужно было услышать ее голос, я должен был знать, что с женой все в порядке, полиция к ней не являлась – не хватало только, чтобы сослуживцы узнали, что ее допрашивают в связи с убийством.
– Все нормально, – сказала Галя, – а я хотела уже тебе звонить.
– У меня тоже… – сказал я, замяв слово «в порядке». Порядка у меня никакого не было даже в мыслях. – Я занимаюсь кое-какими делами.
– Тебя не…
– Нет, Учитель поговорил со мной и решил, что пока этого достаточно.
– Что он…
– Он, понятно, думает, что это сделал кто-то из нас или мы все вместе.
– Тогда он…
– Никого он задержать не может, улик у него нет, даже косвенных. А я пока провожу собственное расследование.
– Ты? Собственное…
– Эвереттическое, – сказал я, надеясь, что таким образом объяснил Гале, что собираюсь делать в ближайшие часы. Галя прекрасно знала о наших с Аликом давних проблемах, о моей научной работе в университете тоже имела вполне приличное представление, относилась ко всему, надо сказать, со здоровым скептицизмом, но поскольку скептицизм ее был именно здоровым, я время от времени с удовольствием рассказывал ей о новых достижениях и о том, как эти достижения позволяют объяснять то, что никаким другим образом объяснению не поддается, если, конечно, не ударяться в мистику, которую мы оба не признавали.
– Ах вот что…
– Да, – твердо сказал я. – Это было именно то, о чем ты подумала. Мне надо кое с кем поговорить, я тебе позвоню, когда освобожусь. А ты мне звони сразу, если вдруг Учитель проявит к тебе нездоровый интерес.
– А если – здоровый? – попробовала пошутить Галя.
– У мужчины не может быть здорового интереса к замужней женщине, – отрезал я. – Все. Я поехал.
* * *Я не видел Мишину жену года… да, пожалуй, года два с половиной или чуть больше, да и тогда мы почти не разговаривали, так что о характере Софьи… Сони я имел очень отдаленное впечатление. Возможно, мы встречались на улице – на Кинг Джордж или Бен-Иегуде можно встретить кого угодно, даже президента России, – но все равно Соню я бы не узнал, потому что она мне запомнилась высокой, с удлиненным лицом и пышными светлыми волосами, а дверь открыла женщина, едва достававшая мне до плеча, волосы у нее были темными, гладко уложенными, и только лицо осталось чуть удлиненным.
Она тоже меня, кажется, не узнала, но виду не подала и, посторонившись, пригласила пройти в гостиную.
– Садитесь в то кресло. – Соня показала на одно из трех, ближе к окну. Кресла были одинаковыми: первое стояло на свету, второе – в самом темном углу комнаты, между книжными полками, на которых стояли не книги, а фарфоровые статуэтки великих людей от бородатого Гомера до лысого Горбачева. Третье кресло громоздилось посреди комнаты перед телевизором – скорее всего это было любимое место Миши, он и у себя дома предпочитал находиться в центре внимания.
– Спасибо, – сказал я. Кресло было удобным, но глаза слепил солнечный свет, и я заслонился ладонью, почти не видя хозяйку квартиры, что давало ей определенное преимущество – не знаю уж, как она собиралась его использовать.
– Чай, кофе? Печенье, вафли, бутерброд? – Соня играла, похоже, привычную для себя роль гостеприимной хозяйки, именно так и должен был Миша вымуштровать свою вторую половину.
– Спасибо, – повторил я. Времени распивать чаи у меня не было, и я перешел к делу: – Собственно, я только хотел уточнить кое-какие детали, чай выпью как-нибудь в другой раз.
Соня села в мужнино кресло – она меня видела прекрасно, а я мог лишь догадываться о выражении ее лица, выглядевшего белесым пятном на темном фоне стоявшего у дальней стены огромного серванта.
– Миша, – первой начала Соня, – не видел Алекса больше двух лет, так что вряд ли я смогу сообщить вам хоть что-нибудь.
– Почему вы так уверены…
– Потому, – перебила меня Соня, – что я знаю о своем муже все. Во-первых, он мне все рассказывает. Во-вторых, я чувствую его настроение. И в-третьих, о том, что он встречался с Алексом, Миша сообщил бы мне наверняка, потому что…
Говорила она быстро, и неожиданная остановка выглядела так, будто скорый поезд резко затормозил перед семафором.
– Потому что… – повторил я.
– Вам наверняка известно, что произошло между моим мужем и вашим другом три года назад, – сказала Соня гораздо медленнее: поезд с трудом двинулся дальше, но уже на невысокой скорости: машинист, видимо, решил, что впереди могут оказаться крутые повороты, и состав сойдет с рельсов, если ехать слишком быстро.
– Да, – сказал я. – Вы тогда только поженились, а Миша с Аликом были компаньонами, у них была небольшая компьютерная фирма, вполне процветавшая, трое сотрудников, годовой оборот почти миллион шекелей, Алик тогда купил квартиру, Миша тоже, все шло хорошо, пока не обнаружилось…
Тут уже я сделал остановку, предоставив Соне – если она была в курсе тех событий – закончить фразу.
* * *Это было время, когда мы с Аликом встречались редко, я бы даже сказал – не встречались вовсе, потому что еженедельные семейные чаепития, во время которых дети бесились, жены рассказывали новости, а телевизор при этом вопил на разные голоса, встречами друзей можно было назвать лишь при очень большом желании. Алик с Мишей зарабатывали деньги на интернет-сайтах, а на меня в университете навесили три разных курса, все были предельно загружены – Алик, конечно, сообщал мне по телефону о своих очередных болячках, и я все старательно заносил в базу данных, не пытаясь анализировать.
