Роберт Рид - Жизненная сила
Еще никому не удавалось определить галактику, породившую это сооружение.
Отслеживая в обратном отсчете траекторию Корабля, ни один исследователь не мог найти туманную галактику-карлик, которая могла бы быть его колыбелью.
И это порождало также наболевшую проблему о возрасте Корабля.
Официальный вердикт определял его в пять миллиардов лет. Громоздкая платформа, но платформа удобная, не требующая переписывания ранней человеческой истории.
Неудобство заключалось в том, что родительские скалы могли иметь возраст больше, чем пять миллиардов лет. Для вычисления возраста гранит и базальт были подвергнуты тщательному изучению. Оказалось, что контрольные радионуклиды были изъяты каким-то суперэффективным способом. Для чего? Кто-то хотел замаскировать возраст? Или имелись какие-то другие, конспиративные цели? В любом случае это сделало скалы холодными и твердыми, и строители Корабля задали нынешним его ученым обитателям неразрешимую загадку.
Серьезные люди, обладавшие богатым воображением, накачанные коктейлями и наркотиками, любили утверждать, что восемь или десять, или даже двенадцать миллиардов лет - гораздо более подходящий возраст для их Корабля. Да и двенадцать миллиардов лет тоже не предел. Радуясь неведомому, они доказывали, что этот реликт прибыл из той отдаленной россыпи маленьких голубых галактик, которые покрывают самые отдаленные небеса, рожденные в самом начале всех времен. Вопрос о том, каким образом в те отдаленные времена могли существовать гуманоиды или кто-то там еще, оставался без ответа. И постепенно эта тайна все более и более становилась их страстью, пока не дошло до того, что они стали находить попытки ее разгадать более опьяняющим времяпровождением, нежели выпивка.
Миоцен никогда не радовалась пустым вопросам и нелепым ответам, да к тому же еще и никому не нужным.
Она видела, что есть абсолютно простое объяснение: пять миллиардов лет назад Корабль был молод, и где-то между галактик, Возможно, вскоре после его рождения, его путь пересекла невидимая черная дыра или некая не помеченная на карте масса темной материи. Это объясняло, почему судно было сиротой во всех отношениях. Рассуждать на эту тему далее значило предаваться суемыслию и отнюдь не в нужном направлении.
Корабль был реликтом и сиротой, пока его не нашли люди.
И теперь он принадлежал им. По крайней мере, отчасти.
Идя по этой бесконечной улице, Миоцен ощущала присутствие сотен миров. Гуманоиды и чужие всяческих видов наслаждались фальшивым голубым небом, а еще больше друг другом. Она слышала слова и песни, вдыхая властный запах феромонов, и случайно, следуя непонятной причуде настроения, зашла в один из маленьких магазинчиков.
Нет, она не обладала столь развитым воображением, как иные.
В большинстве случаев Миоцен призналась бы в этом без колебаний. И все сразу же за этим признанием она бы добавила, что ее воображения хватает для того, чтобы наслаждаться величием Корабля и его космополитизмом, а также своей способностью помогать управлению его весьма оригинальным и непростым сообществом.
И, испытывая вполне заслуженную гордость, она шествовала вдоль улицы.
Товаров чужих всегда было больше даже в человеческих магазинах. Заходя в любой из них, Миоцен всегда ожидала, что ее заметят и узнают. Но теперь этого не происходило, каждый раз напоминая, что она больше не Вице-премьер. Без формы, без ответственности. Собственная анонимность удивляла Миоцен постоянно и бесконечно.
Из огромного количества литературы о механическом разуме она. выбрала энциклопедию, полностью посвященную Великому Кораблю.
А уж заодно в крошечной зеленной купила и несуразное местное яблоко, чьи протеины и странного привкуса сладость были вполне приемлемы для человеческого желудка.
Поедая одно приобретение, она углубилась во второе.
Это было издание объемом около ста тетрабитов. Миоцен прочитывала ее небольшими отрывками, часто улыбаясь и мысленно делая замечания по поводу не менее полусотни утверждений, над которыми автору неплохо бы еще поработать.
Потом у обезьяноподобного клерка йик-йик она взяла немного мягкого наркотика.
Позже, отказавшись от подобного времяпрепровождения, она с выгодой перепродала его человеческому мужчине, обращавшемуся к ней как к «леди» и подарившего ей мудрый совет:
- Вы плохо выглядите. Расслабьтесь и позвольте себе, наконец, как следует выспаться.
Кажется, он предлагал в последнем предприятии свою непосредственную помощь, Миоцен предпочла отказаться.
После всех этих приключений она увидела вторую команду безопасности. Люди и представители других цивилизаций проверяли пассажиров. Казалось, ничто не может укрыться от глаз офицеров-контролеров. Однако никто из них не заметил, как Миоцен проскользнула в один из самых узких, самых темных проходов, ведущих на параллельную улицу.
Тело начало покрываться гусиной кожей, ибо она оказалась в местечке с более холодным климатом; повсюду в воздухе явственно чувствовалось дыхание гор.
Здесь она нашла автомат, предоставляющий всякому желающему сны и помещения, где можно ими воспользоваться. Миоцен приобрела, не глядя, один и крепко проспала двенадцать часов, видя во сне Корабль во времена первой поры его освоения, когда он был еще пуст. Сон вел ее вдоль темных улиц с гладкими стенами оливкового цвета, которым вскоре предстояло быть изрезанными всевозможными жилыми помещениями и процветающими магазинчиками.
Но это был покупной сон.
Скоро в действие вступили и ее собственные воспоминания. Сколько туннелей и залов видела она? Сколько их было вообще? Этого не знал никто. Ни автор энциклопедии, ни она сама. И это почему-то развеселило Миоцен и вызвало на ее губах улыбку, не сходившую с них даже наутро, когда она запивала толстые сэндвичи своим любимым кофе-гляссе.
Секретные приказы включали и место назначения.
И даже время на застолье.
Вероятно, все ее вопросы будут разрешены. Но порой, особенно в такие моменты абсолютного счастья, как сейчас, Миоцен казалось, что ее задание есть не что иное, как просто мудрый ход, найденный Премьером, чтобы дать возможность своему любимому Вице-премьеру просто хорошенько отдохнуть. И выспаться.
Каникулы - вот и все исчерпывающие объяснения.
Каникулы в приказном порядке.
Конечно, каникулы!
Миоцен поднялась, неуловимая в своей изменчивости, и бросилась на охоту за вчерашним молодым человеком.
Первые каникулы за тысячу столетий преданности. Почему бы и нет?
Глава третья
Это было крайне дорогое растение, причем платить пришлось главным образом только за оригинальность. Но Уошен знала, что делает, ибо была уверена, что ее старинный друг непременно оценит голоса, исходящие из множества ротиков этого чуда, голоса, которые наполнят его пустую, почти неосвещенную пещеру пленительной мелодией, каковую даже его требовательные уши найдут прелестной.
