Журнал «Если» - «Если», 1992 № 02
Дома обступили нас. Они высились с обеих сторон. Стены поднимались до неба, и там, где они кончались (если они действительно кончались, ведь, стоя у основания дома, нельзя было сказать наверняка), виднелась только бледно-голубая полоска. Узкая улица изгибалась впереди нас. Она струилась между домами, как ручеек среди валунов.
Все было белым, даже мостовая, по которой мы шли. Скорее, это была одна сплошная плита, без конца и края и без единого шва. Мостовая убегала за горизонт, там же терялся из виду город. Было ощущение, что из города невозможно выйти: все, кто попадает сюда, оказываются его пленниками.
— Капитан, — сказала Сара, шагая рядом со мной. — Я не понимаю вас.
Я не счел нужным отвечать. Я знал, что она недовольна мною, причин с каждым днем все больше. Но что бы я сейчас ни сказал в ответ, ничего не изменится.
Я бросил взгляд через плечо и увидел, что остальные движутся позади. Лошадки везли наш багаж и фляги с водой. Смит и Тэкк ехали верхом. Шествие замыкал Свистун. Он напоминал собаку, стерегущую стадо овец, и временами даже описывал круги. Его тело сороконожки было низко посажено на две дюжины ног. Я понимал, что пока Свистун «пасет» лошадок, они не посмеют дурачить нас.
— Вы чересчур грубы, — продолжала Сара, — Вы идете напролом. Вы абсолютно неспособны к компромиссам, и иногда мне кажется, что это приведет нас к беде.
— Вы имеете в виду гнома, — сказал я.
— Можно было бы договориться с ним. Он сказал, что собирался вызволить нас из пустыни, и я склонна верить ему. Наверное, сюда прибывали другие экспедиции, и он забирал их из того мира, куда отправлял их.
— В таком случае, — сказал я, — как вы объясните его комнату, набитую различными предметами?
Некоторое время мы шли молча. Сара злилась на меня. Ей не нравились мои методы, и она все пыталась сообщить мне об этом, но ее попытки не имели успеха.
— Мне не по душе этот Свистун, — продолжала она. — Какое-то пресмыкающееся.
— Зато он нравится мне, и он спас нас в той переделке с лошадьми… Мисс Фостер, вы, несомненно, помните, какие деньги посулили мне. И теперь я пытаюсь их заработать. И я заработаю их, независимо оттого, что вы говорите или делаете. Вы не обязаны любить меня. Вы не обязаны одобрять мои действия. Но я отвечаю за успех дела, потому что вы наделили меня этой ответственностью, и я и дальше буду в ответе за все, пока мы не вернемся на Землю — если нам суждено вернуться после этой нелепой затеи.
Неожиданно улица круто вильнула, и мы увидели дерево. Это было первое дерево, увиденное нами с тех пор, как мы ушли с посадочного поля.
Я остановился, и Сара вместе со мной. За нами, замедляя ход, семенили лошадки. Когда бряцанье их полозьев стихло, я услышал тихую мелодию. Она звучала давно, только я не обращал на нее внимания, потому что она заглушалась лошадиным цоканьем. Джон Смит, слегка раскачиваясь в седле, мурлыкал что-то себе под нос.
Сара спросила: «Вы что-то хотите сказать?»
— Пока не собираюсь, — ответил я. — Но если он не замолчит, я заткну ему глотку.
— Он поет от счастья, — объяснил Тэкк. — Похоже, мы приблизились к тому существу, которое взывало к нему на протяжении многих лет, и сейчас счастье переполняет его.
Смит никак не реагировал на происходящее. Он по-прежнему напевал, словно дитя, какую-то нескладную песенку.
…Солнце клонилось к западу, когда мы наконец дошли до конца улицы. Здесь же кончался и город. Дальше лежала красно-желтая земля, край одиноких холмов, голубых горных цепей, деревьев, растущих поодаль друг от друга. Виднелась и другая растительность — невысокие кусты то тут то там, — но в глаза бросались только эти огромные деревья. Ближайшее к нам находилось на расстоянии трех миль.
В том же направлении в миле от нас стояло здание, не похожее на городские строения. Оно казалось легким — но никак не легкомысленным — и прочным. Его построили из какого-то красного материала, и хотя бы это отличало его от белизны городских домов. Здание украшали шпили, башни, высокие окна, а к трем распахнутым дверям вел высокий пандус.
— Капитан Росс, — сказала Сара, — не устроить ли нам привал? У нас был тяжелый день.
Я не стал спорить.
Мы были на полпути к красному дому, когда я услышал крики. Я оглянулся: на нас мчались лошади. Ни секунды не размышляя, я спрыгнул с тропы и, схватив Сару, потащил ее за собой. Мимо нас пронеслись лошадки: их полозья мелькали так быстро, что, казалось, сливалось в одно пятно. Смит и Тэкк отчаянно цеплялись за седла, коричневая ряса Тэкка развевалась на ветру позади него. Лошадки неслись к пандусу, ведущему в здание, и ржали так, что можно было сойти с ума.
Над моей головой раздался негромкий взрыв, в воздухе просвистели темно-красные снаряды и рикошетом отскочили от земли.
Я не понимал, что происходит. Лошадки, вероятно, знали больше меня, поэтому они так спешили к пандусу. Я рывком поднял Сару на ноги, и мы побежали за лошадками.
Справа от нас опять что-то взорвалось, по земле запрыгали темно-красные снаряды, поднимая пыль.
— Дерево! — крикнула Сара, переводя дыхание. — В нас стреляет дерево!
Я поднял голову. Множество красных плодов проносились над нами в воздухе. Без сомнения, их направляло дерево.
— Осторожней! — воскликнул я и подтолкнул Сару. Она оступилась и упала на землю, увлекая меня за собой. Вокруг нас взрывались красные плоды — бах! бах! бах! — казалось, все пространство было заполнено свистящими снарядами. Один попал мне в ребро, и мне почудилось, что меня лягнул осел.
— Вперед! — крикнул я и потянул Сару с земли. Она вырвалась и побежала впереди меня к зданию. Снаряды все взрывались и взрывались вокруг и отбивали чечетку по покрытию пандуса. Но все-таки мы поднялись к дому и ворвались внутрь.
Лошадки испуганно жались друг к другу. Свистун сновал перед ними, подобно встревоженной овчарке. Тэкк едва держался за луку седла, Смит прекратил петь, но лицо слепого по-прежнему светилось счастьем. Его вид мог привести в ужас любого.
Мимо меня шмыгнуло какое-то маленькое существо. За ним промчалось еще одно, потом еще. Крохотные бегуны удивительно напоминали крыс. Они хватали зубами плоды и мчались обратно.
В темноте позади нас послышался шорох и писк, и через секунду новые сотни крыс промчались мимо нас, задевая наши ноги, натыкаясь на них в безумной спешке.
Свистун поджал ноги и опустился на пол, раскинув щупальца.
— Собирают урожай, — предположил он. — На случай голода.
Я согласился. Похоже, Свистун прав. Темные плоды — это стручки, наполненные семенами, и дерево нашло своеобразный способ их распространения. Но не только. В нашем случае дерево использовало их как оружие. Если бы радиус попадания был меньше, а поблизости не оказалось здания, нам бы пришлось туго. Я еще чувствовал боль в боку.
