Виктор Точинов - Все лики смерти (сборник)
Он почти успокоился, когда дверь вагона в очередной раз откатилась в сторону – но вместо бродячего продавца в нее протиснулся мужик с баяном, здоровенный и не совсем трезвый.
– Сейчас вам спою, – без обиняков объявил мужик. Тут же растянул меха и заголосил:
Среди украинских просторов,
Среди высоких ковылей
Филипп Бедросович Киркоров
Скакал на рыжей кобылé…
Он был в голубенькой фуфайке
И в красных плисовых штанах,
Он пел народну песню «Зайка»
Слеза плыла в его глазах…
А в месте том, где эта Зайка
С Максимкой Галкиным ушла,
Мокра была его фуфайка,
Навзрыд рыдала кобылá…
Последние две строчки мужик с чувством проголосил аж три раза. Публика оценила – одни сдержанно улыбнулись, другие от души посмеялись. Мужик стянул с головы засаленную кепку.
– Сограждане! – проникновенно возвестил он. – Помогите самодеятельному артисту похоронить жену! Поминки-то мы уже справили, на полную катушку помянули – так что хоронить не на что стало! Пожертвуйте овдовевшему артисту, кто что сможет!
И он двинулся по проходу. В подставленную кепку летели монеты и бумажки – достаточно обильно. Похоже, чистосердечное признание – что похоронные деньги все как есть пропиты – нашло отклик в душах сограждан.
Паша попрошайничающих индивидов спонсорской помощью не баловал из принципа – ни «погорельцев», ни «беженцев», ни «обокраденных», ни собирающих «на лечение»… И сейчас тоже отвернулся к окну, проигнорировав протянутую кепку.
Но самодеятельный артист попался настойчивый.
– Помоги, мужик, – обратился он персонально к Паше. – И вправду Маньку зарыть не на что. Лежит в ванной, льдом обложена… Протухнет ведь. Хоть и стерва была, а негоже. Помоги, брат.
Шикунов издал горлом странный хлюпающий звук. Не глядя, выдернул из кармана какую-то купюру, кинул в кепку. Подхватил сумку и выскочил в тамбур. Жадно глотал пропитанный табачным дымом воздух.
Соврал ведь… Умершая (умершая без криминала!) жена может лежать в морге, никак не в ванне. Но… тогда…
ОТКУДА ОН УЗНАЛ? Как догадался, что Паша перед отъездом высыпал в ванну весь лед, сколотый из изрядно обросшей морозилки? Опять случайность? Опять совпадение?
Шикунов осторожно заглянул в вагон. Мужика с баяном уже не было. Пошел дальше собирать на похороны? Или?..
Паша прижался пылающим лбом к грязному стеклу и твердил, как заведенный: совпадение, совпадение, совпадение…
2
От Царского Села до Александровской, где Паша снял после возвращения из Казахстана небольшую, приспособленную под жилье времянку, автобусом было минут двадцать. Пешком, напрямую, около часа – и Шикунов решил прогуляться.
Убеждал сам себя, что незачем лезть в жару в переполненный автобус, что гораздо полезней и приятней пройтись, подышав свежим воздухом…
Но настоящая причина оказалась иной.
Пашу все больше нервировали окружающие люди. В глазах их читалось знание. Стоило чьему-либо взгляду остановиться на нем – и возникало иррациональное чувство: этот мужчина или женщина знает, что осталось в Пашиной квартире. Что лежит (вернее, что плавает) в ванне.
А пешком – самое милое дело. Километров пять, не больше. Прошагать от вокзала до самого конца Ленинградской улицы, выйти на Кузьминское шоссе, потом через холм, мимо овощебазы и учхоза, – и, считай, добрался.
Но неприятность подстерегала Пашу еще на Ленинградской. Он как раз вышел из «Пятерочки» – завернул накупить продуктов на сегодняшний день. Хотя аппетит так и не вернулся… Шикунов затарился, вышел из магазина и бодро пошагал по тротуару, в тени густо насаженных лип. И тут…
И тут он увидел милицейскую машину. Обычный «жигуль» с большими буквами ДПС. Обычный, да не совсем. Машина не стояла в засаде в укромном местечке, подстерегая неосторожных водителей, решивших газануть по пустынной улице. И не мчалась, включив мигалку, куда-то по срочным и неотложным делам. Медленно и неторопливо – чересчур медленно, по мнению Паши, – катила вдоль обочины. Словно патруль что-то или кого-то высматривал.
Шикунов остановился. Отвернулся от машины, сделал вид, что внимательно изучает заклеенный афишами щит. Мысли в голове метались заполошно, как курицы по загоревшемуся курятнику.
ДОМА ЧТО-ТО СТРЯСЛОСЬ!
Закоротило проводку, и вспыхнул пожар…
Прорвало трубу, и залило нижних соседей…
Произошла утечка газа, и все взорвалось…
Короче, стряслось нечто, заставившее людей в форме взломать дверь. И они взломали. И нашли Лющенко. А теперь активно ищут автора натюрморта, обнаруженного в ванной. Он стоял, уставившись на афишу невидящим взором. И ждал, когда на плечо опустится тяжелая рука и неприятный голос попросит документы…
Лишь через пару минут Паша рискнул обернуться. Ментовской машины он не увидел. Покатила дальше, не заметив его? Или имел место очередной акт комедии «Куст и пуганая ворона»?
Как бы то ни было, с тротуара Шикунов ушел. Двинулся в сторону Кузьминского шоссе дворами.
3
Хозяев участка, у которых Паша арендовал времянку, на месте не оказалось.
Его сей факт порадовал – вступать с кем-либо в беседы на любые, пусть даже вовсе отвлеченные темы, не хотелось. Шикунов сразу прошел в свой невеликий домишко. Ноги ныли от ходьбы – со всеми обходами оживленных мест дорога заняла вместо запланированного часа целых два.
Зато вернулось исчезнувшее было в последние два дня чувство голода. Причем желудок, казалось, требовал немедленного возмещения всех недополученных порций. Требовал ультимативно, подкрепляя свои запросы болезненными спазмами. Поэтому Паша, едва отперев дверь, устремился к столу – достать припасы и первым делом пообедать. Поспешил, не глядя под ноги, – и тут же провалился. В самом прямом смысле слова.
…Фундамент, как таковой, под времянкой отсутствовал. И подвал отсутствовал. Между полом и землей – сантиметров сорок пустого пространства. Да и сам пол был сделан тяп-ляп, на скорую руку – один слой дюймовых досок опирался на балки-бревна, и поверху был прикрыт самым дешевым линолеумом – высохшим за годы существования развалюхи до ломкой жесткости. Естественно, от близкого соседства земли доски пола подгнивали. И кое-где прогнили совсем. Одну такую – прогнившую и надтреснутую – половицу Паша обнаружил сразу же, как только снял времянку прошлой осенью. По уму надо было бы отодрать линолеум и заменить доску-другую. Но поначалу как-то руки не доходили, а потом начались нелады на семейном фронте… В общем, Шикунов просто-напросто привык не ступать на опасное место. А теперь вот запамятовал, поспешил – и банально провалился.
