Роберт Ши - Монах - время драконов
Все еще со связанными руками, Моко упал лицом в землю у ног Дзебу.
- Благодарю вас, шике, благодарю вас! Я пойду куда бы вы ни приказали! Хоть в Китай, если понадобится!
Танико сказала:
- А как же пятеро детей? Или их шестеро? Они, несомненно, будут голодать, если ты отправишься в Китай.
Моко поднял голову, наградив Танико косоглазой беззубой улыбкой.
- Нет никаких детей, моя госпожа! Я так безобразен, что ни одна из женщин не согласилась иметь со мной дело. Поэтому никаких детей. Такой человек, как я, простой плотник без чести, скажет что угодно, чтобы сохранить себе жизнь.
Дзебу сохранял суровое выражение лица, разрезая мечом веревку на руках Моко. "Этот человек послан нам ками. Человек, который мог быть настолько забавным перед лицом смерти, обязан оказаться лучшим попутчиком, чем любой из отряда Шимы".
Осыпав Дзебу и Танико множеством благодарностей, Моко убежал, чтобы присоединиться к оставшемуся в живых носильщику и служанкам.
- Надеюсь, ваша доброта не принесет нам в дальнейшем несчастья, сказал Дзебу Танико.
Дзебу был настолько высок, а Танико настолько мала, что даже несмотря на то, что она сидела на лошади, а он стоял на ногах, их глаза были почти на одном уровне. Она впервые улыбнулась ему.
- Ты превосходный воин, Дзебу. Я не видела ничего, подобного тому, как ты убил этого мужлана Муратомо. Когда ты дрался с ним, твои глаза встретились с моими, и я почувствовала что-то, - я не могу описать этого. Быть может, когда-нибудь я смогу выразить это в поэме. Сейчас же я хочу извиниться за свои грубые слова. Я не хотела, чтобы ты испортил мою только что приобретенную признательность тебе убийством беззащитного человека.
Дзебу был доволен, но сохранил выражение лица сурового воина.
- Яйцо беззащитно, но из него может вылупиться смертоносная змея.
- Одному зиндзя тебя хорошо научили.
- Чему?
- Как быть смертельно скучным. - Она развернула своего гнедого жеребца и поехала прочь, насмешливо бросив через плечо: - Шике!
ГЛАВА ПЯТАЯ
Сползая вниз по склону, Дзебу остановился у тела одного из цубуси. Он перевернул его и посмотрел в лицо, грубое и глупое на вид даже в смерти. Однако при жизни это обычное лицо было чудесным, замысловатым взаимодействием частей. Самый искусный художник в мире не смог бы воссоздать нежные и сложные движения этого, сейчас расслабившегося, рта. И чудо красоты, считавшееся совершенством для этой страны, закончило свое существование в результате одного грубого удара оперенной палочки с металлическим концом! Эта изящное чудо, прекратив свои движения, превращалось в слизь уже сейчас. Дзебу присел рядом с телом, опустив руки между колен. "Я сделал это..."
Про себя он читал "Молитву поверженному врагу": "Я скорблю всем сердцем, что мне пришлось убить тебя. Я извиняюсь перед тобой тысячу раз и прошу твоего прощения сто тысяч раз. Я объявляю всем ками этого места, которые были свидетелями нашей стычки, что только я виновен в твоей смерти и принимаю на себя всю карму, возникшую в результате твоей смерти. Пусть дух твой не гневается на меня. Пусть ты найдешь счастье в другой жизни и мы встретимся еще раз друзьями..."
Он прочел ту же молитву над телом второго цубуси, а потом над безголовым, закованным в сталь и кожу, телом Накане Икено, первым человеком, которого ему довелось убить.
"Самым безопасным, - решил Дзебу, - будет сбросить тела в море. Если волны вынесут их на берег, это случится через несколько дней или даже недель, а мы с Танико к тому времени будем уже далеко от этой части страны. А если повезет, тела съедят рыбы, и их никто никогда не увидит".
Как будто прочитав его мысли, к нему подошел Моко и произнес:
- Осмелюсь сказать, шике, что этот ориоши был на хорошем счету у Муратомо. Если станет известно, кто убил Икено, у шике могут появиться могущественные враги.
- Ты привел еще одну причину, почему я должен убить тебя.
- У тебя уже были причины, и ты решил не убивать меня. Моя жизнь в твоих руках в любое время.
Дзебу заставил Моко и носильщика помолиться над каждым телом. Потом они скатили тела по склону и бросили в белую пену.
Икено был последним. Носильщик запротестовал:
- Его доспехи дорого стоят!
- Они оказались никчемными для него, - сказал Дзебу, восхищенно рассматривая шелковую оранжевую шнуровку, связывающую вместе стальные и кожаные пластины доспехов. - Кроме того, они легко узнаваемы. Если кто-либо увидит, что у нас доспехи Икено, это может вызвать затруднения.
- По крайней мере, сохрани меч, шике, - сказал Моко. - Он прекрасен. У него есть душа. Искусство оружейника перешло в него во время ковки, и дух лисицы руководил его созданием. Бросить его в море ржаветь будет позором и богохульством.
- Ты почти поэт, Моко. Хорошо, я сохраню меч. - Моко снял с пояса ножны и осторожно поднял сверкающее оружие с того места, где его выронил Икено. Дзебу взял у него меч и осмотрел его.
Призрачная линия пробегала по лезвию в том месте, где твердая сталь кромки встречалась с гибкой сталью сердечника. Оружейник украсил эту линию узором, напоминающим листья бамбука. На клинке была выгравирована надпись: "Нет ничего между небом и землей, чего должен бояться человек, носящий на поясе этот волшебный клинок".
Дзебу покачал головой. "Глупо. Такие слова учили самурая полагаться на меч и отбрасывать в сторону свою жизнь. Афоризм зиндзя более мудр: не полагайся ни на что под небесами". Он передал меч Моко. "Я могу послать его матери или Тайтаро", - подумал он.
- Я спрячу меч среди вещей, и никто не увидит его, пока ты сам не захочешь этого, - сказал Моко.
Итак, Икено, его доспехи, его лук и его голова, но не его меч, ушли в море. Дзебу хлопнул чалую лошадь Икено по крупу, послав ее галопом по дороге Токайдо к северо-востоку, прочь от деревни Икено.
Трое мужчин и три женщины поспешили по берегу, погоняя лошадей, избегая домов и деревень и прячась в лесу, когда возникала опасность встретиться с кем-то на дороге. Все еще подозревая Моко в предательстве, Дзебу не доверил ему охрану, разделив ночь между собой и носильщиком Шимы.
На следующий день после стычки с Накане они ехали по поросшим травой холмам, когда к Дзебу подъехала Танико.
- Общество этих женщин стало мучением для меня. Они всю жизнь служили мне и не могут сказать ничего, что я не слышала уже сотни раз.
- Вы упоминали, что я тоже могу быть скучным.
- По крайней мере, ты говоришь то, что я никогда не слышала.
Дзебу улыбнулся ей:
- Я разделяю ваши чувства. Мне не с кем было говорить, кроме себя, с начала нашего путешествия. И я знаю себя лучше, чем вы своих служанок. Себя я считаю еще более утомительным собеседником...
