Евгений Прошкин - Твоя половина мира
– Без эротики, по возможности, – сказала она.
– Ее там не особенно много. В общем, нашу прапрабабку трахнул какой-то псих. Трахнул, не спросив, как бывает, согласия. На этом чувственная составляющая заканчивается. И начинается генетика. И немножко математики для младших классов…
– «Нашу»?! – опомнилась Элен. – Нашу… прапрабабушку? Ты имеешь в виду…
– Имею. Мы все родственники, да. Псих оказался плодовитым, но прапрабабуля… гм… плоды его страсти… полагаю, не долгой, минуты на полторы, а то и меньше… зачем-то оставила в себе.
– Послушай!.. – Элен нетерпеливо постучала кулаком по двери. – От тебя воняет, ты не сам не замечаешь? От твоих слов воняет!
– Как в сказке, – невозмутимо продолжал Альберт, – родила трех богатырей. Тройняшек, – пояснил он. – Государство пеклось о демографии: социальные программы, то-се… И чего бы ей не родить? Да плюс еще страховка… Подросли прадеды наши и разбрелись кто куда. Потом тоже детей наделали. А от тех уже наши родители появились. Такое у нас древо…
– Так мы с тобой… брат и сестра…
– Четвероюродные. Но обниматься не будем, правда?
– И все наше поколение…
– Форварды, – кивнул Альберт.
– Сколько нас?
– Точно неизвестно. Двадцать с чем-то.
Элен затушила окурок.
– Бабушка… то есть, прапрабабушка… Она была русская?
– Поэтому нас сюда и тянет. Я тоже не здесь родился. Местными были только Полушин и некто Серж Максимов. Но сейчас в Москве гораздо больше.
– Это ты нас собрал?
– Я?! Очень надо…
Он не способен. Кроме того, что Альберт фигляр и, видимо, трус, он просто не способен.
– Сами собрались, – сказал, поразмыслив, Альберт. – В силу исторической необходимости, наверно…
Он заехал на стоянку и подрулил к ее «Лексусу».
Разговор окончен.
Элен так и не поняла, чего он от нее добивался, но задерживаться не стала. Едва она вылезла из «Хаммера», как у нее в кармане пискнул терминал.
– Мисс Лаур, почему вы не отвечали?
– Я? Не отвечала?..
– Мы два раза пытались с вами связаться.
Вероятно, у «Хаммера» экранированный салон.
Альберт в машине широко улыбнулся.
– Впредь, мисс Лаур, вы не должны…
– Хорошо, не буду. Что у вас?
– У нас… поручение.
Элен посмотрела на Альберта. Тот подмигнул, снова показал ей «пистолетик» и, включив заднюю передачу, укатил.
– Ну? – бросила Элен.
– Адрес мы уже переслали. Ничего сверхъестественного от вас не требуется. То же, что и с Полушиным.
– И вы опять не назовете его фамилию?
– Назовем, конечно.
– Но уже после… – мрачно произнесла Элен.
– Ваши намеки, мисс Лаур, непозволительны. Хорошо: Ульрих Козас.
Элен сложила терминал и, сунув его в карман, наткнулась на новенький «ангус». У нее появились дурные предчувствия.
Минус 32 часа
Ульрих Козас жил в Москве давно. Приехал в этот город и без всякой видимой причины остался, говорил – «просто так». Причина, конечно, была, и Тиль о ней знал, да и сам Козас знал не хуже. Но признавать не хотел. Он вообще не любил заниматься какими-либо копаниями – старался меньше анализировать, меньше думать, меньше волноваться. Ульрих берег свои нервы.
Носилки загрузили в кузов, и следователь махнул рукой, разрешая ехать.
– Вот так, – печально произнес он. – Вы снова опоздали, герр Мэйн…
Повторно представляться он не счел нужным, и Тиль не сразу вспомнил, что зовут его «Ефимов Н.В.». Если так можно называть живого человека.
– Сегодня вы расстроены гораздо меньше, герр Мэйн, не правда ли, – сказал Ефимов, закладывая руки за спину и как бы приглашая отойти от подъезда.
– Мы с Козасом не были друзьями. – Тиль поймал на себе внимательный взгляд и неохотно пояснил: – Мы с ним враги. Были…
– Зачем же вы к нему приехали? Надеюсь, не для мести?
– Мне не за что мстить Ульриху. У нас… идейные расхождения.
– М-м-м… – Следователь, развернувшись, направился обратно. – Идейные расхождения… Звучит интригующе и в то же время трогательно. Как будто мы с вами беседуем о подпольной организации… Нет, герр Мэйн, речь идет об уголовном преступлении. О циничном, – он поднял указательный палец, – убийстве. Из пистолета марки «ангус». Пулю мы извлечем и исследуем, но… основную информацию мы получаем от гильзы. «Ангус» гильз не оставляет. Вам, полагаю, это известно.
Ефимов говорил явно лишнее, и Тиль уже понял, почему. Полицейский наряд, оттеснявший зевак, незаметно блокировал площадку возле дома. В маленьком садике появилось подкрепление в штатском. Все было сделано быстро и культурно.
– Рихард Мэйн погиб в автокатастрофе, – рассеянно промолвил Ефимов. – Еще в начале весны. Для полугодовалого трупа вы на удивление свежи, герр… э-э…
Тиль оставил его «э-э» без ответа, лишь сказал:
– Я не убивал Козаса.
– Я тоже так думаю. И Полушина убили не вы. Но вы с этим как-то связаны. Хочу разобраться… И у меня будет такая возможность. Чужие документы – достаточный повод для ареста. Надеюсь, вы проявите благоразумие и…
– Мне не стоило сюда приезжать.
– Да, это была ваша ошибка.
– Ошибка, – согласился Тиль. – То самое слово…
Карточка Рихарда Мэйна догорела и рассыпалась в пепельнице черным прахом.
Ошибка. К Ульриху Козасу ходить нельзя: во-первых, без толку, во-вторых, там снова будет вертеться Ефимов.
Тиль и не собирался. Вернее, не рассматривал этот вариант всерьез. Просто представил. И неожиданно для себя выудил из теоретической проработки нечто важное.
Следователь шутил про какую-то тайную организацию… Нет, все гораздо проще: Ульрих был неприятен Тилю как человек.
Козас открыл букмекерскую контору. Принимал ставки на все, вплоть до погоды и статистики по бытовому травматизму. Сам Козас никогда не играл, достаточно было того, что он корректировал проценты по ставкам – с учетом реальных прогнозов. В этом и заключалась его игра. Все форварды нарушали какие-то правила, но большинство делало это по необходимости, а Ульрих превратил свой дар в бизнес.
Тиль не глядя протянул руку и открыл вторую бутылку. Вернувшись от Максимова, он заперся в номере, сел перед монитором и… до вечера так и не поднимался. Не было необходимости: водка и тоник стояли двумя шеренгами возле кресла. Тоник пился значительно медленней.
Взяв пульт, Тиль подержал его в ладони и бросил обратно. Ничего интересного. В целом мире – ничего… кроме того, что кто-то начал истреблять форвардов. Но миру это… Правильно: не интересно.
Тиль глотнул из низкого стакана и, скривившись, потер лоб. Надо же, он ведь и в мыслях не держал. Ульрих Козас был последним человеком на Земле, к которому он мог бы обратиться.
