Фредерик Пол - Война торговцев космосом
— … один убит, другой ранен.
— Где врач? Позовите врача…
Кто-то склонился надо мной. Я увидел чьи-то розовые щеки и выпученные от удивления глаза.
Я не поверил — неужели Марти Мак-Леод, помощник начальника станции?
Что было потом, я смутно помню, какие-то отрывки. Марти потребовала, чтобы меня немедленно доставили в посольство, а доктор, с упорством, достойным лучшего применения, твердил, что немедленно должен отвезти меня в больницу. Кто-то, заглянув через плечо Марти, удивленно свистнув, воскликнул:
— Это мужик. Он живой…
Я узнал рыжего парня. Опять он.
А потом помню тряску в карете «скорой помощи» и мысли о Митци, о себе, о том, что, пожалуй, хорошо, что не сказал ей, что люблю ее, да так ли это на самом деле? Ведь она тоже никогда не говорила мне об этом, даже когда лежала в моих объятиях. И вообще, если на то пошло, она ничем не выказывала своих чувств ко мне. Мне, конечно, жаль, что Митци погибла. С этими мыслями я незаметно уснул.
Но Митци не погибла.
Меня недолго продержали в больнице, наложили повязки, вправили вывихи, сделали парочку рентгеновских снимков, а затем отдали на попечение Марти Мак-Леод. От нее-то я и узнал, что Митци жива. У нее многочисленные переломы, внутренние кровоизлияния и ушибы. Ей оказывается экстренная врачебная помощь. Нас будут постоянно извещать о ее состоянии, так нам сказали.
Что ж, неплохие новости, но настоящей радости я не испытывал, ибо мысли мои были уже заняты другим. Чем больше я приходил в себя, тем подозрительней казались мне теперь обстоятельства всего, что с нами произошло на станции «Русские горы». В конце концов я окончательно пришел к выводу, что это был отнюдь не несчастный случай.
Надо отдать должное Марта. Как только мы оказались в посольстве, где я мог уже не бояться чужих ушей, я рассказал ей все. И она выслушала меня со вниманием.
— Мы все проверим, — успокоила она меня. — Но я ничего не смогу предпринять, пока не поговорю с Митци. А теперь спи.
Это не было ни приказом, ни советом, а скорее констатацией факта, ибо мне сделали укол, хотя я, кажется, этого не заметил и он начал уже действовать.
Когда я проснулся, у меня едва хватило времени, чтобы одеться и поспеть на собственные проводы.
Если говорить о праздниках и приемах, то в нашем посольстве на Венере сложилась довольно курьезная практика. У венерян не так много официальных праздников, но те, что есть, отмечаются с немалым энтузиазмом. Что касается нас, дипломатов, то это всегда доставляет нам массу хлопот. По протоколу нам надлежит на них присутствовать. Разумеется, это не относится к таким, как «День освобождения от ига рекламы», или «День борьбы с Рождеством». Поэтому со временем как-то само собой установилось, что в их праздники мы тоже стали затевать приемы, но уже совсем по другому, нашему, поводу, а таковой всегда можно найти. Иногда он сам находился при назначении дипломата на Венеру. Так, например, получилось с Джимом Холденом из фирмы «Коды и цифры». Говорят, его послали на Венеру только потому, что он родился в день рождения ренегата Митчела Кортнея.
Итак, сегодняшняя вечеринка официально считалась моими проводами. Все поздравляли меня, говорили, что я счастливчик и могу не только отряхнуть прах Венеры со своих ног, но и рассчитывать на повышение. А еще, что мне чертовски повезло, и я чудом спасся от трамвайных колес. Это, разумеется, говорили мне мои посольские коллеги. Что касается венерян, то на сей счет они, должно быть, придерживались особого мнения.
Но будем справедливы к ним. Боюсь, венеряне, так же как и мы не шибко любили званые вечера и прочие церемонии. Разумеется, мы всегда приглашали на свои приемы представителей венерянской верхушки, и они приходили. Никто, разумеется, не станет утверждать, что делали они это с удовольствием. Они были вежливы, но не более. Если это были женщины, они соглашались потанцевать с нашими дипломатами, но не более двух танцев, и обязательно с разными партнерами. Однако, мне кажется, танцевали они с удовольствием хотя бы потому, что, как правило, были на голову выше наших мужчин. Венерянки не были многословны, и их беседа с партнером во время танцев обычно ограничивалась двумя-тремя фразами.
— Сегодня жарко, вы не находите?
— Разве? Я не заметила.
— Ваши новые трубы Хилша отлично работают.
— Рада слышать это. Спасибо.
А следующий танец она уже танцевала с другим. Если же тебе взбрело в голову снова найти ее (хотя маловероятно, что такое взбредет тебе в голову), ее уже след простыл. Мужчины вели себя почти так же, только вместо танца, это могли быть рюмочка-две у стойки бара и такой же немногословный разговор о погоде или матче между местными хоккейными командами «Порт-Кэти» и «Северная звезда». Приемы и банкеты, устраиваемые венерянами, были так же скучны, как и наши, и мы тоже норовили поскорее улизнуть с них. Митци как-то сказала, что по данным ее агентов, настоящее веселье у них начиналось после того, как мы уходили. За все время никому из нас не было предложено остаться. Впрочем, все дипломатические приемы одинаковы — никаких серьезных разговоров и никакого веселья.
Но, оказывается, бывают и исключения.
В этот прощальный вечер на Венере моей первой партнершей по танцам оказалась стройная венерянка из их Департамента межпланетных связей. Ее бескровное, как рыбье подбрюшье, лицо чуть оживлял блеск платиновых волос. Если бы не мысли о Митци, я, пожалуй, получил бы удовольствие, танцуя с ней. Но она сама постаралась все испортить.
— Мистер Тарб, — сразу же с вызовом нетрадиционно начала она, — не кажется ли вам, что ваша попытка вылить ушаты рекламных помоев на головы шахтеров Гипериона по своей сути безнравственна?
Она, бесспорно, была мелким клерком. Никто из ее начальников никогда бы не позволил себе такого. Но меня обеспокоили не ее дерзкие слова, а опасная близость моего начальства, которое могло все это слышать. Но, кажется, она не собиралась умолкнуть или хотя бы понизить голос.
Мне пришлось выслушать обвинения в том, что наши военные космические корабли постоянно несут вахту на орбите Венеры, не имея на то права, или разрешения. Мы наложили запрет на посылку на Марс научной экспедиции венерян и все такое прочее. Я попробовал было решительно возразить, но она еще больше повысила голос. Я видел, что на нас уже все смотрят, и в том числе Гэй Лопес, стоявший рядом с Марти Мак-Леод. Мне не понравилось, какими взглядами эти двое обменивались. Как только умолкла музыка, я поспешил в бар. Свободное местечко у стойки оказалось рядом с Павлом Боркманом, начальником какого-то сектора в венерянском Департаменте тяжелой промышленности. Я уже встречался с ним и поэтому решил, что десять минут безобидной болтовни о последнем проекте очистки воздуха в зоне Антиоазиса или о строительстве нового гиганта ракетостроения помогут мне вполне безопасно скоротать оставшееся время. Но не то тут-то было. Он слышал обрывки моего злополучного разговора с платиновой блондинкой и, разумеется, не мог отказать себе в удовольствии съязвить на мой счет.
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)
